Что нового?
Форум ВАЗ 2108, 2109, 21099, 2113, 2114 и 2115. Тюнинг, переделки, ремонт.

Приветствуем вас на нашем форуме! Тут вы найдете информацию пожалуй почти о всем, что может случиться с этими машинами. Присоединяйтесь!

Позитифчег:)

еще как.прочитал всю тему,чуть от смеха не помер)))
 
В Украине вступил в действие закон Колисниченко-Олийныка.
Житель Хмельницкой области обратился к правоохранителям с требованием,на практике обеспечить соблюдения закона,регистрации в ГАИ автоколонны из более чем 5и автомашин.
Мужчина написал заявление в милицию,в котором сообщил,о намерении отдохнуть с друзьями в бане и просил МВД должным образом обеспечить при этом общественный порядок.
Сообщение было адресовано начальнику Нетишенского городского управления МВД подполковнику Роману Гаврилюку.Копии переданы в местное управление СБУ и горсовет.
"Уважаемый господин полковник.По пятницам в 17,15 я,Рыжук с
Сергей Алексеевич,со своими друзьями,принимаю баленеологические процедуры в с.Коломье(Славутовский район).К месту назначения мы доезжаем организованной автоколонной на более,чем 5(пяти)собственных автомобилях.В контексте принятых 16 января 2014 года ВР,рядом законов,считаю необходимым просить Вас обеспечить сопровождение нашей автоколонны,автомобилями ГАИ с включенными спецсигналами"-говориться в документе.
"Всвязи с тем,что вбаленеологических процедурах принимает участие более 10(десяти)человек,это подподает под классификацию"массовое мероприятие" просим Вас обеспечить общественный порядок."Рыжук так же сообщил,что для удобства правоохранителей обеспечит выезд автоколонны от гор.отдела милиции.
Господин Рыжук,сообщает,что в канцелярии долго вчитывались в документ.Но в итоге все таки зарегистрировали...
Когда же,в назначенное время участники автоколонны собрались,возле здания МВД,в сопровождении им вежливо отказали."Дежурный был в шоке,на что я его заверил,что начальник милиции вкурсе.Вызвали начальника ГАИ.Кругом,все чуть не лопнули от смеха.Но дежурный и начальник ГАИ не смели-не положенно.В кабинете начальник ГАИ пояснил;что о законе слышал.Но инструкций к его выполнению,еще не получал.Поэтому,мы можем свободно ехать"-сообщил Рыжук.
По материалам ТСН.
Ржал долго!!!:ggg: Позитивчик-не то слово.Советы не построили коммунизм.Потому,что у них небыло секса,но был алкоголизм(С):D
 
как всегда на практике ничего не делают только дибильние законы принимают....
 
с ЯП Повествование про Ивана Царевича и Серого

– Через два проёма вправо – задыхаясь сказал Волк.
Иван бежал рядом со зверем, мысленно проклиная полцарства, царёву дочку, не к месту появившегося Кощея и, те самые молодильные яблочки...

Part one...:

– Через два проёма вправо – задыхаясь сказал Волк.
Иван бежал рядом со зверем, мысленно проклиная полцарства, царёву дочку, не к месту появившегося Кощея и, те самые молодильные яблочки.
– Давай – рыкнул Волк и толкнул Ваньку в едва заметное в свете факелов ответвление.
Повернули. Еще раз. Замерли. Затаили дыхание. Сердце Ивана в истерическом приступе паники билось изнутри о грудную клетку.
– Тихххо – сквозь клыки не то проурчал, не то прошипел Волк.
В основном коридоре раздался гулкий топот, а за тем, голос Бабы Яги:
– Ива-а-а-ан! Ты где-е-е-е! Выходи, Ванечка!
Ваня, дрожащей рукой достал из кармана фляжку. Открутил пробку. Протянул Волку.
– Будешь?
Волк скорчил гримасу и помотал головой.
– А я – буду! – и, сделав два приличных глотка, уткнулся носом в волчью шерсть на загривке. Занюхал. Выдохнул.
– Как ты эту гадость жрешь-то? – шёпотом поинтересовался Волк.
– Тебя б в мою шкуру, так не спрашивал бы. – Так же шёпотом ответил Ваня.
– Тс-с-с-с-с! – вновь сквозь зубы прошипел Волк.

В основном коридоре вновь раздался громоподобный топот. Но уже неспешный. Было понятно, что теперь их ищут, методично заглядывая во все ответвления на пути.

– Хорошо, что у неё нюх притуплённый. – Прошептал Волк.
– За то слух – ояебу. – так же шепотом ответил ему Ваня. И снова достал фляжку. - Будешь?
– Да когда она у тебя кончится-то? – шёпотом возмутился Волк.
Ваня взболтнул содержимое, прислушиваясь к плеску.
– Не скоро.
– Ты, это, поосторожнее с выпивкой-то. Нам как-то в живых остаться нужно еще.
– У меня у трезвого крыша поедет от того, что в голове творится - сказал Иван и еще раз приложился к фляге – Ты, то что в избушке творилось, слышал?
– Слышал.
– А я видел. – Ваня, закрутив горлышко фляги, вновь спрятал её в карман. – И даже участвовал.

На первый взгляд всё было просто: пробраться в сад к Кощею, упереть из его сада несколько молодильных яблок и, принести Бабе Яге, за что оная дала бы Ваньке клубочек, который провёл бы его через зачарованный лес к Василисе. А там, делов-то, головы Горынычу порубить! В результате Василиса становится законной женой, Ваньке отпадает половина королевства, от царя, по совместительству отца Василисы, долги раздаются, соседи уважают, отстраивается новый дом, на поля нанимаются работники – жизнь налаживается.

Однако, два дня петлять по лесам, да по болотам от приспешников взбешенного дерзким Ваниным поступком Кощея, без еды, без сна, попивая лишь водичку из гнилых ручьёв, оказалось не так уж и легко. А потому, на подходах к избушке Яги, Ванька со словами:
– Да кто там их считать-то будет!
Не удержался, и съел одно яблочко из Кощеева сада.
И спустя полчаса понял, что имел в виду Кощей, кричавший в след похитителю: «Дебил! Они ж экспериментальные!». В избушку к Яге Ваня вошел с эрекцией, которой позавидовал бы самый племенной жеребец из царёвых конюшен.

– Принес? – сквозь пелену желания выебать что угодно, лишь бы оно шевелилось, услышал Ваня голос Бабы Яги.
И кто-то за Ивана ответил его голосом. Его губами. Его языком.
– Да, бабулька-красотулька, принес.
Баба Яга косо посмотрела на Ивана и буркнула:
– Ну дык, давай сюды.
Ваня, преодолевая сводящее с ума желание хотя бы подрочить, встал в углу и наблюдал, как бабка, положив узелок на лавку, склонилась над ним, пытаясь единственным зубом поддеть и ослабить узел.
Хуй стоял как стража возле царева дворца – не моргая.
«Сил моих нет терпеть! Будь что будет!», – решил Иван. И с хуем наперевес кинулся на Бабу Ягу с тыла!
– Хуй. Ровесников. Не. Ищет. – Повторял Иван раз за разом, выдавая по одному слову на фрикцию.
А Бабка, поначалу обалдевшая от такого поворота событий, уже подмахивала костлявой старушечьей жопой Ивану в такт. А когда Баба Яга в третий или четвертый раз в экстазе впивалась костлявыми руками в лавку, оставляя в дереве глубокие борозды от длинных, грязных ногтей и елозя лицом по лавке, в луже своей же, пузырящейся слюны, Ваня наконец-то кончил. А в следующее мгновение он осознал, что путеводный клубочек ему не дадут. Еще через миг, схватив стоящую на столе фляжку с алкоголем одной рукой, а второй, поддерживая норовящие спасть штаны, Ваня стрелой вылетал из избушки на курьих ножках.

– Иван – услышал он хриплый голос – помоги! – Волк, прикованный цепью к вековому дубу, смотрел на Ивана с мольбой в глазах. Этого волка Ваня видел и три дня назад, когда приходил к Яге впервые. Яга тогда сказала, что приручает дикое животное. А он, видишь ты, не дикий, а волшебный. Говорящий волк, оказывается!
Сунув бутыль подмышку, Ваня на бегу выхватил меч-кладенец из притороченных к поясу ножен и, так же на бегу, наотмашь рубанул по удерживавшей Волка цепи.
Одновременно с этим за спиной послышалось:
– Ату их, избушка, ату!
Дальше они бежали вместе. Здоровенный зверь сразу же вырвался вперед и вел Ивана за собой, позвякивая обмотанной вокруг шеи железной удавкой.
– К скалам, Ваня, к скалам! – прокричал зверь и побежал с еще большей скоростью.
Зловеще-громыхающая поступь за спиной, то удалялась, затихая, то становилась громче.
А потом, Волк, повернув голову, крикнул:
– Внутрь!
И оба, проскочив сквозь вход в пещеру, покатились вниз.
– Бля-а-а-а-а-а! – кричал Иван, кувыркаясь по скользким, покрытым мхом каменным ступеням.
Летучие мыши, всполошившиеся от Ваниного ора, заверещали, заметались под сводами пещеры, изо всех своих мышиных сил гадя на незваных гостей.
– Бежим, Ваня, бежим! Отдыхать некогда!
Проклиная себе под нос царскую дочку, по вине которой, собственно, всё и началось, Иван вскочил на ноги и помчался по коридорам за Волком.

– Бля, а где мы хоть? – наконец то догадался поинтересоваться Ваня.
– Во владениях Горыныча. – ответил Волк.
– Ох ё!
По основному коридору вновь забухали шаги и Иван с Волком, уже в который раз затаили дыхание.
– Если так сидеть будем, она ж нас всё равно когда-нибудь найдет. Или Горыныч, когда вернется.
– А не ты ли Ваня, буквально три дня назад в полтора взмаха головы ему поотсекать грозился?
– Ну-у-у-у – задумчиво протянул Ваня, – мало ли что я говорил. Дурной был. Наивный. Эта нечисть, жуть какая страшная, оказывается. Они злые какие-то.
Волк закатил глаза к потолку.
– Какой же ты Ваня всё-таки… – замялся, подбирая слово – … Дурак.
– А ты откуда знаешь? – оживился Иван. – Меня все так и кличут в деревне-то.
Но разговор прервался грохотом.
– Ой… чего это? – спросил Ваня, испуганно вжимая голову в плечи.
– Хозяин апартаментов прилетел, ухмыльнулся Волк.
В основном коридоре забухало громче прежнего. Но к теперешнему грузному топоту добавлялось еще и мрачное, тяжёлое с присвистом сопение. Доведись Ивану смотреть «Звездные Войны» он бы без колебаний решил, что по коридору идет увеличенная копия Дарта Вейдера. Но Ваня об этом персонаже, равно как и о кинотеатрах, слыхом не слыхивал, а потому, еще сильнее вжал голову в плечи и пропищал:
– Мамочк-а-а-а...

На встречу новым, грузным шагам протопали хорошо знакомые, но не менее от этого страшные. Раздался крик:
– Ки-и-ийя!
И в коридоре загремело, закувыркалось.
– Отлично! – обрадовано сказал Волк. – Можно смело идти смотреть на апокалипсис местного масштаба. – И устремился по коридору, в котором они отсиживались, к выходу в основную пещеру.

Горыныч, вертя расположенными на неповоротливой туше головами, полыхал пламенем по резво вертящейся между огненных струй избушке, которая, ловко уйдя от очередной огненной струи, резво, с криком «Ки-й-йя» наносила удар по корпусу Горынычу и тут же уходила от следующего смертоносного выдоха ему за спину. А из окна, весело хохоча, швыряла в Змея глиняными горшками помолодевшая на вид Баба Яга.

Иван-Дурак и Серый Волк, как зачарованные наблюдали за этой битвой.

Очередной горшок, вылетевший из окна, описав в воздухе дугу, наделся на одну из голов Змея Горыныча как раз в тот самый момент, когда эта самая голова собиралась дыхнуть пламенем. И дыхнула.

Сначала из под надетого на голову горшка во все стороны полыхнули искры, а потом, черепки разлетелись во все стороны. Голова же, освободившаяся из глиняного плена, бесформенным обгорелым отростком безжизненно повисла на туловище. Спустя еще несколько всполохов пламени, изба, нанося очередной удар с разворотом, шпорой рассекла Горынычу вторую шею. Однако, третья, уцелевшая голова, в это же мгновение вцепилась в избушку мёртвой хваткой.
Щепки и солома брызнули во все стороны, а в следующий миг раздался полный боли предсмертный вопль Бабы Яги. И наступила тишина.
- Фу-у-у-ух. – выдохнула язык пламени оставшаяся в одиночестве голова Горыныча, дожевав остатки избушки. – Совсем на старости лет сдурела Бабка.

- Давай Ваня – шепнул Волк. - Это твой единственный шанс. Второго не будет.
И, Иван, на ходу вытаскивая кладенец, рванулся к измотанному поединком Змею.
Меч, описав дугу, вошел в шею, будто раскаленное шило в масло, голова упала на пол пещеры, а из обрубка шеи к потолку, рванулся столб пламени, сжигая мечущихся там летучих мышей. Последняя голова Горыныча даже не успела понять, откуда к ней пришла смерть.

***
 
Последнее редактирование:
***
Свадьба была в самом разгаре. Зелено вино лилось рекой, слуги то и дело приносили новые блюда и выносили на свежий воздух перепивших гостей, укладывая их на траву.
Иван и Волк сидели на одной из крепостных стен, подальше, от суеты, наслаждаясь теплыми летними сумерками
- Рассказать кому, так и не поверят ведь – сказал Иван прикладываясь к бездонной фляге, единственном напоминании о избушке Бабы Яги.
- А не надо ни кому рассказывать, Ваня – не поворачивая лобастой головы произнес Волк – Люди всё сами додумают и переврут тридцать три раза. Уже спустя пару-тройку поколений, истории о тебе будут совсем не похожи на то, что было на самом деле. Да и сам ты, если, конечно доживёшь, будешь верить каждому слову, рассказанному в этих историях. Так уж вы люди устроены.
Иван еще раз отхлебнул из фляги и, достав из-за пазухи яблоко, с хрустом откусил.
- Те самые? – поинтересовался Серый Волк
- Ага – откусив еще кусок подтвердил Иван – Эк-спе-ри-мен-таль-ны-е.
- Ты смотри, не увлекайся, – посоветовал Волк.
- Сегодня можно – уверенно сказал Иван. – У меня ведь, брачная ночь всё-таки.
 
Part two...:

– Я вот, Ваня, только одного понять не могу, почему тебя все Дураком, а не Долбоёбом кличут? - поинтересовался Волк на бегу.
– Так я ж не специально – задыхаясь, на бегу ответил Ваня. – Оно все просто совпало так.
– Индусы такое регулярное стечение обстоятельств кармой называют.
– Чего?
– Проехали, Ваня. Забей.
По дворцу бегать было не в пример легче, чем по пещере Горыныча. Но и гонялось за Ваней в этот раз гораздо больше народа.

Гости еще шумели в банкетном зале, а Иван, удивляя Василису изобретательностью, сразу после виртуозной палки на комоде, подхватив законную супругу на руки, раскорячил её в оконном проёме. Ночной сквознячок обдувал покрытые потом тела, где-то далеко стрекотали сверчки, а прямо под окнами, внизу, икал пьяный стражник. Словом, экстрим с элементами романтики.

В какой-то момент, от очередного толчка, нога Василисы скользнула по подоконнику и с характерным «чпок», соскочив с Ваниного хуя, новоиспеченная жена с криком
– Ойблятьмамочки!!!
просвистев три этажа по направлению вниз, шмякнулась прямо под ноги стражнику переставшему икать при виде свалившейся откуда-то сверху, голой и судя по всему, мертвой царевны. А замерший от неожиданного поворота событий в оконном проёме Иван подумал, что полцарства откладываются на неопределенный срок.
А внизу в это время на вопли начавшего приходить в себя стражника стали сбегаться люди.

Осознавая неизбежность как минимум пиздюлей, Иван в мгновение ока натянул портки, рубаху и, схватив походную котомку, метнулся к двери. За дверью сидел Серый Волк.
– Что, Ваня, не задалась брачная ночь? – поинтересовался зверь у оторопевшего Ивана.
– Э… а… – только и смог выдавить из себя Ваня, отчаянно жестикулируя руками.
– Понятно. – Сказал волк. – Ну, побежали, что ль?!

Вниз решили не спускаться: где-то на уровне второго этажа, на обеих лестницах шумели люди. Среди призывов убить, четвертовать и скинуть с колокольни особо выделялся царёв голос, грозящий завязать яйца вокруг шеи бантиком. Отступать можно было только вверх.
Выбежав на крышу основного здания, Волк замер, оценивая ситуацию.
– Дальше-то чего? – дрожащим от волнения голосом спросил Иван.
– Давай на тот край крыши. Там переход к двухэтажной части покатый. С него на караульню. А дальше – как повезет.

Повезло. И до леса они успели раньше, чем погоня поняла в чём дело.

– Она прямо насмерть? – как-то печально спросил Иван.
– Ага – Волк почесал за ухом – Хрясь! И всё.
– Жалко. Уж больно красивая была.
– И чего делать-то думаешь, Ванька? – поинтересовался Волк, пытаясь выгрызть репей, застрявший в шерсти.
– Ох, прямо и не знаю. – Вздохнул Иван. – У Кощея, говорят, живая и мертвая вода имеется.
– Чего? – поперхнулся Волк. – Ты, что, забыл как по яблочки ходил?

Кощеева территория охранялась спустя рукава. Потому что одна половина королевства боялась Кощея, а вторая половина его уважала. Ванька не относился ни к тем, ни к этим. А потому в Кощеев сад Ваня залез без каких-либо мыслей на тему «а если поймают». Нагнув ветку, Ваня срывал яблоки, тут же складывая их к себе за пазуху и время от времени оглядываясь на мрачный Кощеев замок. Вот, не вертел бы головой, всё, возможно и удачно прошло бы. Ан нет. Узрел Ванька на соседнем дереве не то фазана, не то павлина заморского.

Птица спала, спрятав голову под крыло, лишь только перья длинного, шикарного хвоста слегка покачивались от легкого ночного ветерка. А главное – они светились. Отпустив ветку яблони, Ваня подкрался к ничего не подозревающей чудо-птице, ухватился за кончик пера и дёрнул.

Последний раз похожий визг Ивану довелось слышать, когда старший брат, перепив хмельной браги, проломив загородку, рухнул прямо в свинарник. Свинью тогда, помнится, ловили всей деревней до тех пор, пока она не застряла в чьем-то заборе. Правда, если свинья визжала на одной ноте, то звук, издаваемый потревоженной Иваном птицей, стремительно менял диапазон, от чего закладывало уши и перед глазами мелькали разноцветные пятна. Так и не обзаведясь красивым, светящимся перышком Ваня рванул прочь из сада, попутно врезавшись лбом в одну из яблонь и набив себе приличную шишку. Последнее, что он услышал сквозь завывания пернатой бестии – усиленный, и от того неестественный голос Кощея:
– Дебил! Они ж экспериментальные!

Потом было двое изнурительных суток погони. Потом Яга, знакомство с Волком, пещеры Горыныча. Потом опять Яга, опять Горыныч, освобожденная Василиса, свадьба, брачная ночь, сексуальные игрища с молодой женой, выпадающая из окна с криком «Ойблятьмамочки!!!» Василиса.
Не задалась, в общем, неделька.

– А выбора у меня нет, Серый.
– Ну, почему же? – Серый Волк отошел в сторону, пометил дерево и, вернувшись, продолжил. – Можно, например, так всю жизнь в лесу и прожить. У Яги, кстати, похожая история была. Богатые родители, неудачная любовь, кто-то кого-то там отравил, а потом и избранник отравился. Или зарезался. Не упомню уже. И ничего, освоилась как-то. Её, кстати, не всегда Ягой звали.
– Да? – удивленно спросил Иван. – А как же?
– Юля.
– А почему Яга?
– Ну, понимаешь, Ваня, в аглицком наречии она, вообще-то, Джульетта была. Джулия. Юля, по-нашему. А в транскрипции – Волк вывел лапой загогулину с точкой над ней – эта буковка может и как «джей» и как «я» читаться. Вот и взяла себе псевдоним.
Волк перевел взгляд с только что нарисованной буквы «j» на Ивана и, увидев его недоумевающее лицо, понял, что жить Ваньке в лесу – не вариант. И к Кощею всё ж таки идти придется.
– Так! Что-то мы не о том разговор ведем. Где там, говоришь, вода у Кощея?

План был до безобразия прост. Один отвлекает, второй в это время пробирается в замок и зачерпывает живой и мертвой воды в ёмкости, после чего бегом ретируется. А спустя какое-то время оба собираются на заранее условленной поляне. Ванька со своей частью справился быстро. А вот Серому Волку пришлось побегать, сбивая с толку преследователей и заметая следы. И на поляне Волк появился только перед самым рассветом, перепугав задремавшего Ивана.

– Серый, чего ж долго-то так? Я аж извёлся весь! – бормотал Ваня, протирая глаза – Чего, пойдем, да?
– Нет, Ваня, не пойдем. Я устал как собака. Да и смысла нет, ломиться средь бела дня. Зашибут нас. Как пить дать зашибут.
Волк рухнул рядом с Иваном и почти тут же захрапел. А Иван, помаявшись бездельем, стал перебирать котомку в надежде обнаружить что-либо съедобное. Обычной еды не было. А вот яблок из Кощеева сада оказалось еще целых три штуки.
– Экспери-блять-ментальные – пробурчал Ванька себе под нос и швырнул яблоки в сторону леса.

Серый Волк проснулся в тот момент, когда догорел последний отсвет солнца. Встряхнулся, обвел поляну глазами, наткнулся взглядом на Ивана, тяжело вздохнул.
– Ну, что, картонный герой, пойдем, что ли?

Спустя несколько часов блужданий в темном лесу Иван и Волк выбрались на опушку. Поодаль светились факелы на сторожевых башнях царского дворца.
– И как мы мимо стражи-то? – сокрушенно проговорил Иван. – Повяжут нас сразу и четвертуют на месте.
– Не повяжут, Ваня. – Волк задрал морду к небу, посмотрел на полный диск бледной луны – Сегодня не повяжут.
Затем Волк оглядел опушку леса, подошёл к трухлявому пню, стал на него передними лапами, присел и, оттолкнувшись задними, перекувырнулся через пенек. Раздался хлопок, будто кто-то выбивал от пыли ковер, в воздухе запахло озоном и через пень, на спину, упал богатырь Любомир – начальник дворцовой стражи.
У Вани отвисла челюсть.
– Я тебя поймал и к царю веду, понял? – Спросил Волк-Любомир.
– Ага – кивнул Иван, не закрывая рта.
– Ну, значит, котомку на плечо и вперёд.

– Стой! кто идет!?
– Свои – отозвался Волк-Любомир. – Изловил окаянного.
– Ох ты ж бог ты ж мой! – стражник был явно удивлён, но всё ж таки спросил – А Волчара говорящий где?
– Да кто ж его знает-то. – Продолжал играть роль Любомира Волк. – Я вон, этого – кивнул на перепуганного Ивана, прижимающего к груди котомку – совершенно случайно нашел. В стогу, шельмец, отсыпался. Совсем недалеко. Правду говорят про него, что дурак дураком. – И, обращаясь к Ивану. – Шевели ногами, душегуб!
– Интересно, – услышал Ваня за спиной разговор стражников – его сначала казнят, а потом Василису хоронить будут или наоборот?

Пройдя ворота, Иван с Волком в Любомировом обличье, крадучись добрались до здания дворца и, чтобы не искушать удачу лишний раз, не вызывать подозрения у стражи, влезли в одно из открытых окон на первом этаже.
Пробравшись на цыпочках к двери, Иван выглянул соседнее помещение.
– Кухня – шепнул он Волку-Любомиру.
– Это хорошо. – Так же шепотом ответил Волк. – Теоретически, гроб должен стоять в центральной зале. А это сразу за кухней.
Гроб с телом Василисы, как Волк и предполагал, стоял в центре залы. А рядом с гробом, лениво помахивая кадилом и бормоча под нос что-то заунывно-молитвенное, спиной к ним стоял поп. Жестами Волк-Любомир указал на попа, замахнулся и рассёк кулаком воздух, мол, оглуши.
Ваня кивнул и крадучись пошел к попу.
«Крупноват – думал Ваня – кулаком-то я его и не выключу».
И тут его взгляд упал на табурет, стоявший прямо за спиной у попа. На табурете лежало кольцо колбасы, ломоть белого хлеба и фляга. Та самая. Бездонная. Праведный, с его точки зрения, гнев захлестнул Ивана.

– Вот же суки – проговорил Ваня одними губами, продолжая красться. – Я значит, только за порог, а они моё имущество сразу попам раздают. Могли бы и подождать. А вдруг я реабилитируюсь!
Иван аккуратно снял с табурета фляжку и тарелку с колбасой, поставил их на пол. Затем взял табурет в обе руки, размахнулся и опустил его на голову попу. Священнослужитель грузно рухнул на землю.
 
***

Со стороны кухни раздался хлопок, будто кто-то выбивает ковёр, в воздухе запахло озоном и к Ивану подбежал волк в своём обычном обличье.
– Полчаса в сутки в чужом облике. Только полчаса – отвечая на немой вопрос Ивана проговорил Серый Волк и, встав передними лапами на край гроба, поторопил Ивана – Давай, Ваня, доставай водицу-то.
Ваня достал два одинаковых с виду флакона.
– Вот – показал их Волку. – Я, чтобы не попутать, буковки написал на них. «М» и «Ж».
Волк нервно захихикал.
– Эм – мёртвая. Жэ – живая. Пояснил Иван.
– Да я понял, понял – продолжая глупо хихикать, сказал Волк. – Лей давай. Сначала «Эм», чтоб кости и органы восстановились.
Ваня, аккуратно приоткрыв рот покойнице, влил в него содержимое флакона.
– Теперь «Жэ». Чтоб ожила.
Иван уже было поднёс флакон ко рту Василисы, но рука замерла на полпути.
– Я не смогу, Серый.
– Схуяли? – удивился Волк, наклонив лобастую голову на бок.
– Не смогу разговаривать с ней, есть за одним столом, супружеский долг исполнять, в конце концов, тоже не смогу.
– Схуяли? – вновь спросил Волк и наклонил голову в другую сторону.
– Я всё время буду думать, что она мёртвая была.
– Вань, ты смотри, тебя в народных сказаниях точно из Дурака в Долбоёба переименуют. Лей давай.
И Ваня вылил Василисе в рот содержимое второй фляжки.

***


– Что, Ваня, не сложилось у песни начало? – поинтересовался Серый Волк у вышедшего на поляну Ваньки.
– Не могу, Серый. Вот честно… не могу. Вроде и царь-батюшка коситься перестал и Василиса ласковая, приветливая, и бояре мне в ноги кланяются, когда по дворцу иду. А как подумаю, что она мёртвая была и холодная… бррр. И знаешь, друг мой Серый, глаза у неё, всё одно какие-то другие стали. Холодные, будто из загробного мира на тебя смотрящие.
– Может вода, тоже, того – почесал волк лапой за ухом – экс-пе-ри-мен-таль-ная?
– Не знаю, Серый. Не знаю. Но я устал. Постоянно в ожидании, постоянно в напряжении. Ухожу я. Куда глаза глядят.
– И, кстати, да, Ваня, ты ж в курсе, что Кощей преставился?
– Вот как? – удивился Иван.
– Ну да. Натурально преставился. Смешал, говорят, из мертвой и живой воды себе элексир очередной, а он, видать, не пошел у него.
– Да ты что?
– Хотя странно. Кощей в элексирах разбирался лучше всех. – Продолжал волк, не обратив внимания на Ванин возглас. – И осторожный был. У него поговорка даже была: семь раз отмерь – один раз отпей.
– Может из-за мочи?
– Какой мочи? – оживился волк.
– Да понимаешь, Серый, я, когда водицы зачерпнул, смотрю, меньше её осталось. Заметно очень. А ну, думаю, догадается Кощей, что у него водицу украли, если не долить до уровня. А под рукой ничего не было. Только ссать от страха хотелось сильно. У меня особенность такая у организма. Как напряжение какое или стресс – я писять хочу. Часто и по многу. Ну я и подумал, мол, а чего делать-то. Ну и догнал водицы до уровня…
Когда Ваня заканчивал рассказывать Серый Волк в припадке истеричного смеха катался по залитой солнечным светом поляне и сквозь приступы хохота повторял раз за разом:
– Дурак. Ой дурак. Ну дурак же, форменный.
 
Part three...:

– Ты, Ваня, в следующий раз, на турниры не записывайся. – Проговорил Волк на бегу. – Лучше сразу на площадь выходи и кричи всем, что ты Люциферов аватар. Пусть уж лучше тебя, дурака, сразу зашибут.
– Так я же не думал, что у них всё так мудрёно. – Задыхаясь от быстрого бега, ответил Иван, игнорируя вторую часть предложения Серого Волка. – Я ж думал, они взаправду на этих турнирах дерутся, как у нас, на Масленицу, когда стенка на стенку. Тем более, в железяках все. Ни синяка, ни шишки им не поставишь.
Погоня стихала, и Волк с Иваном перешли на быстрый шаг.
– Вдобавок – продолжал Ваня. – Этот, в черной одёжке, который…
– Инквизитор?
– Ага, он самый. Как полоумный, голосить начал.
– Ну, правильно, зачем им не местный чемпион? Политика, Ваня, чистой воды политика.
– Чего? – не понял Иван.
– Ну, это, как шахматы, только сложнее, хитрее и подлее.
Иван остановился.
– Какие такие шахматы?

***


– Мил человек, подскажи, чего там народу столько, возле замка-то?
Закованный в латы всадник, которого они только что догнали, надменно оглядел Ивана с Волком и нехотя ответил:
– Турнир.
– Это как это? – спросил Иван уже у Волка.
– Потеха у них такая, – пояснил Серый Волк. – Соберутся и в поединке выясняют, кто самый сильный, ловкий и в ратном деле умелый.
– Ага, – сказал Иван. – Интересненько.

В участники турнира записывали только знатных особ, и Иван с гордостью достал из-за пазухи свиток, подтверждающий, что он является мужем Василисы, царёвой дочки, и предъявил его щуплому писарю с изъеденным оспинами лицом и перепачканными в чернилах пальцами.
– Ты ж говорил, что налегке из дворца ушёл? – удивился Волк.
– Налегке. – Согласился Иван. – А грамотка, она ж не тяжёлая.
Писарь посмотрел на странную пару и поинтересовался:
– В каком виде поединков желаете участвовать? Мечи, копья, стрельба из лука?
Иван задумчиво почесал затылок, и выдал:
– Да во всех.
– Не много ли на себя берёшь, Ваня? – поинтересовался Серый Волк.
– Ну, хоть в каком-то мне должно повезти! – пояснил свой выбор Иван.

Площадка для поединков мечников, огороженная толстыми брёвнами, была утоптана не одной парой ног.
– Вы действительно желаете выйти на поединок без лат? – поинтересовался странный мальчик в чудной шапочке, украшенной пером.
– Да на кой они мне. Только мешаются. – Ответил Иван.
– Что ж, воля ваша, сэр. – Сказал мальчик и вышел в центр площадки объявлять поединок.
Увернувшись, пару раз, для приличия, от неповоротливого, закованного в латы воина, Иван повернул кладенец плашмя, да и стукнул благородного сэра по лбу. Латник помотал головой под шлемом, очевидно пытаясь стряхнуть посыпавшиеся из глаз искры, неуклюже шагнул в сторону, наткнулся на загородку и с металлическим грохотом упал.
На том бой и закончился.

– Вань, ты зачем его так?
– А чего ж мне, голову ему рубить было нужно? Так он вроде б то мне плохого ничего не делал. А кладенец, ты ж сам знаешь, если рубит, то в капусту. Ну, вот я его плашмя по башке и стукнул.
Серый посмотрел в сторону ошарашенного бойца, вокруг которого суетилось несколько человек, безуспешно пытаясь снять приплюснутые в районе лба доспехи.
– Хм, а я уж думал, что если человек дурак – это надолго.
– Погоди-погоди, Серый, вот турнир выиграем, мне какое-нибудь прозвище обязательно дадут красивое! Иван Благородный. Или Беспощадный. Или Иван Красавчик! Я тут между этими балбесами в латах потолкался, оказывается, они не просто так всё затеяли.
– Надо же! – деланно изумился Волк.
– Они во имя какой-то Марии-Изабеллы дерутся. А, ну и денег им там дадут.
– Вон она, – Волк мотнул головой в сторону возвышения, на котором сидел местный король с супругой и какая-то худосочная девица с надменным выражением лица. – Мария-Изабелла ваша.
– Святые угодники! – изумился Иван – Кожа да кости. И бледнющая какая! Её что, в темнице держат? За что тут драться-то? Нет, Серый, нам такого добра не нужно. Мы будем драться за деньги!
– Ну, прямо солдат удачи какой-то! – не то изумился, не то съязвил Волк.
– Да и, официально-то, женатый я.

Между победителями первого тура быстро провели жеребьёвку, и поединки начались по новой.

Второй бой мечников занял у Вани и того меньше времени. Не дожидаясь пока увалень в латах пойдет в атаку, Ваня в два прыжка оказался возле него и, ловко взмахнув кладенцом, перерезал кожаные ремешки, соединявшие верхнюю и нижнюю часть лат. Металлическое подобие юбки, прикрывавшее бёдра и причинное место поединщика упали, спутали ноги, и боец с грохотом рухнул на землю. И без посторонней помощи ни подняться, ни вылезти из лат не смог. За что ему и засчитали техническое поражение. На том второй тур для Ивана и закончился.

Потом был третий тур. За ним четвертый…
 
***

Осознав, что главное противника уронить, Ваня без зазрения совести оббегал неуклюжих, облаченных в железо поединщиков и толкал в бок, в спину, дергал за руки, заставляя терять равновесие, ставил подножки, а одного, просто испугал, замахнувшись мечом и заорав что-то про «бога-душу-три-царя-гроба-сердцу-креста-мать». Оторопевший латник сел на свой металлический зад и заверещал по-бабьи.

Словом, в финал Иван вышел без единой царапины.

За пределами круга для поединков обстановка накалялась. Те, кто уже столкнулся с Ваниной тактикой и выбыл из турнира, сбившись в кучку, о чем-то шептались, косо поглядывая на нового претендента в чемпионы. Затем, от них отделился тот, которому Иван подрезал ремешки, и торопливо захромал в сторону замка.

– Финальный бой! – известил мальчик в чудной шапочке. – Сэр Мортимер, неподражаемый мастер боя на мечах, хранитель врат, против сэра Ивана-Дурака, чужестранца!
– Слышишь, Серый, – обратился Иван к Волку. – Это как понимать, хранитель врат?
– Это навроде Любомира нашего. Начальник стражи.
– А чего ж пафосу столько-то? – Удивился Иван и шагнул к центру круга.
Сэр Мортимер пыхтел, размахивал мечём, сыпал проклятиями, да всё без толку. Имея преимущество в маневренности, Иван даже не пытаясь нанести ни единого удара, загонял его за десять минут боя, после чего спокойно подошёл к тяжело дышащему поединщику и привычным движением, так же плашмя, ударил его по лбу.
Не смотря на то, что сэр Мортимер был неподражаемым бойцом на мечах, падал на землю он с таким же грохотом, как и все остальные.

Лучники выстроились в ряд, каждый напротив своей мишени. Сразу же за мишенями начинался густой, высокий кустарник, очень быстро переходящий в мрачный лес.
– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.
Лучники достали по стреле.
– Цельсь!
Натянули тетивы.
– Стреляй!
Стрелы засвистели на разные лады, впиваясь в мишени, а Иван, будто бы и не заметив уже начавшегося действа, вертел оружие в руках, пытаясь к нему приноровиться со всего одной мыслью: «Зачем я выпил вторую кружку компота?». Стрела соскальзывала с тетивы, лук был громоздким, и как за него ни возьмись, норовил перекоситься в сторону. Однако, в конце концов, Ваня всё же установил стрелу и даже смог натянуть тетиву.
– Помни о ветре, Вань – посоветовал стоящий рядом Серый Волк.
– Чего? – поворачивая голову к Серому, спросил Иван.
Рука скользнула, лук, издав вибрирующее "фззынь" отправил стрелу в полёт.
Просвистев в сторону соседней мишени, левее собственной, Ванькина стрела расколола торчащую в её центре стрелу соперника. Надвое.
Зрители ахнули. А у Ивана предательски надавило внизу живота.
– Чего скривился-то? – поинтересовался Волк.
– В туалет хочу – прошептал Иван – Я ж говорил, особенность у меня такая, когда волнуюсь или стресс какой. Или, когда компоту много выпью, как сейчас вот.

– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.
Лучники вновь достали по стреле.
– Цельсь!
Вновь натянули тетивы.
– Стреляй!
В этот раз, Иван чуть сноровистее установил стрелу на тетиву и чуть сноровистее эту тетиву натянул. Однако, в тот самый миг, когда прозвучала команда «Стреляй», что-то внизу живота вновь предательски надавило. Мишень перед глазами поплыла и, чуть подсогнув колени, чтобы ослабить давящее ощущение внизу живота, Ваня отпустил тетиву.

Тетива фзззынькнула и швырнула стрелу в мишень соседа стоящего справа от Ивана.
Зрители снова ахнули. А Ванька, издав звук, подобный стону раненого морского тюленя, принялся едва заметно пританцовывать на одном месте. В туалет хотелось неимоверно.
– Иван, в центр своей мишени стрелять надо, а не в центр чужих – напомнил Волк.
– Да знаю! – с досадой ответил Иван. – Но оно само так получается.
– Такое ощущение, что твой мозг в жизни тела не участвует – пробормотал Волк себе под нос.
– Что? Я не расслышал, Серый.
– Да так, ничего. Не отвлекайся, Ваня.

– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.
Вновь все достали из колчанов по одной стреле.
– Цельсь!
Тетивы натянуты.
– Стреляй!
Иван достал из своего колчана две стрелы. Каким-то непостижимым образом обмотка оперения одной зацепилась за другую. Разделять их было некогда – уже прозвучало «Цельсь!», да и мочевой пузырь, яростно вопиющий о том, что свободного места в нем не осталось, сильно сбивал с нужного лада. Каким-то чудом Иван приладил обе стрелы на тетиву, поднял лук и по команде «Стреляй!» выпустил обе.

На удивление, одна из стрел даже попала в краешек мишени, а вторая улетела в густой кустарник, из которого раздался отчаянный, но, почему-то радостный, хотя и полный боли вопль. Поднялась суматоха. Несколько лучников сорвались в сторону мишеней, на крик. И вытащили оттуда стонущего, голого человека, с обломком стрелы в правой ягодице. Голого мужика подвели к королевским трибунам, за ним столпилась куча народу, а Иван, улучив момент, приспустил портки и сходил по-маленькому, под одиноко растущую неподалёку осинку, сразу за трибуной, пока внимание всех было приковано к найденному человеку.
– Кто ты такой? – поинтересовался король, пока королева закрывала ладонями глаза худосочной, но очень любопытной Марии-Изабелле.
– Меня зовут сэр Винни, мой король, – преклонив колено и скривившись от боли в раненом полупопии, ответил голый мужик.
– Не тот ли Винни, из рода благородных Пуххов, на которого наложила проклятие злая ведьма Фригиддина? – поинтересовался король, сделав ударение в имени ведьмы на третий слог.
– Вы проницательны, мой король – ответствовал голый мужик. – Она превратила меня в медведя и обрекла на скитания по лесам до тех пор, пока мне не нанесут случайную рану. Я избегал охотников, ибо, по моему разумению, рана, нанесенная охотником, была бы умышленной, с целью убить. Однако я часто выбирался на лесную опушку, с тоской вглядываясь в далёкие огни вашего замка. И вот, сегодня, увидев приготовления к стрельбам, понял, что это мой единственный шанс.
– А стрела-то, чего в такое место угодила? – поинтересовался король. – Почему не в руку, там, или ногу?
– Там такая вкусная малина, мой король – смущенно произнес сэр Винни. – я отвлекся и стал её собирать. И вот…

В связи с чудесным спасением сэра Винни Пухха продолжение турнира было перенесено на следующий день. Когда расколдованного рыцаря приодели, предварительно вытащив из мягкого места обломок стрелы и перевязав, он сам разыскал Ивана и долго с жаром пожимал ему руки, неустанно благодаря за чудесное спасение, но подозрительно вглядываясь в Ванькино лицо.

– Благородные сэры, готовьте своих коней – вскричал глашатай. – Начинается наиважнейшая часть турнира…
– Лошадь-то зачем? Драться ж на копьях! – Недоумевал Ваня.
– Конные поединки на копьях! – продолжал глашатай. – Победителю будет дарован…
– Именем святой инквизиции, остановитесь! – прервал глашатая человек в черном одеянии, вышедший из толпы на площадку для поединков. В руках у него был какой-то свиток.
Следом за ним семенил тот самый вояка, которому Ванька подрезал ремешки и прихрамывал, придерживаясь за мягкое место, сэр Винни Пухх.
– Инкви… чем? – Как всегда, недоумевая, обратился Иван к Волку.
– Потом, Ваня, потом. – ответил Серый - Если ты не понял, нас сейчас бить будут.
– За что? – искренне удивился Иван.
– За то, что мы не местные.
– Так разве ж за такое бьют? – снова удивился Ваня.
– Если и не бьют, то благодаря тебе, Ваня, будет положена новая традиция.
Человек в чёрном подошёл к Ивану и, развернув свиток, не своим голосом заорал:
– Иван, по прозвищу Дурак, явившийся из ниоткуда, ты обвиняешься – толпа стихла, и голос был отчетливо слышен даже на самом дальнем краю импровизированного стадиона для поединков – в сговоре с Диаволом, с целью нечестной победы над доблестными рыцарями, нашего королевства!
– Ого, заявочка! – изумился Иван. Но инквизитор продолжал, будто не услышал Ванькиной реплики.
– В сговоре с нечистым и его слугами, даровавшими тебе возможность вселить беса в Божие создание, именуемое волком, дабы оный бес, всегда был рядом с тобой и своими поучениями мог подсказывать хитроумные решения, позволяющие тебе достигать побед в поединках мечников, не используя мастерства, но используя подлость и коварство.
– Серый, ты, кажись, тоже виноват – улучив момент, сообщил другу Иван.
– В использовании богопротивной чёрной магии во время турнира лучников, не позволившей попасть тебе по собственной мишени, но позволившей снять заклятие колдуньи-сообщницы, известной в этих краях под именем Фригиддина, с благородного сэра Винни Пухха. Церковь уверена, что имел место сговор между тобой и Фригиддиной, целью которого было проявление твоих колдовских умений пред нашими королем и королевой, дабы вызвать их интерес к себе, втереться в доверие и, получив доступ к королевской дочери, совратить её, отвернув от лона церкви и обратив все её помыслы к Диаволу…
– Какая фантазия! – восхищенно протянул Волк вполголоса. И, обращаясь к Ивану. – Бежать пора, Ваня.
– Не привыкать! – ответил Иван, сделал шаг к инквизитору и провел резкий прямой удар прямо ему в нос. – Бежим!
И они побежали…

***
 
***


– Шах. – Констатировал серый волк.
– Кому? – не понял Иван.
– Твоему королю. – Пояснил Серый Волк.
– Это вот этому, что ль? Иван взял фигурку с доски и принялся вертеть в руках. – Ну, какой же он к чертям собачьим король? Ни бороды, ни мантии. Непонятная и глупая игра. Из всех мне только конь понятный, и тот почему-то загогулиной скачет. Ну, вот скажи, Серый, ты хоть одного коня в жизни видел, чтоб он загогулинами скакал?
– А как, по-твоему, лучше было бы? – Поинтересовался Серый Волк
– А вот так! – Ваня прищурил один глаз и дал коню щелбана. Фигура, пролетев по полю, развалила выстроенную Волком хитроумную комбинацию. – В бою так и бывает. Сам видел. Один конный на скаку десяток пеших валит и не кривится! А ежели и сабелькой машет, так вообще э-гэ-гэй! – Разошёлся Иван, потрясая над головой кулаком. – И ладья эта. Ты мне скажи, Серый, ты ладью настоящую видел? Она ж по рекам плавает. Где это видано, чтоб конные и водные войска в одном сражении участвовали? Смешали всё в кучу. Кони люди, корабли… несуразица, да и только.
– Знаешь, Ваня, – сказал Серый Волк, печально вздохнув. – Шахматы, это, явно не твоё.
 
Part four...:

- Знаешь, Ваня, твою бы энергию, да в полезное русло.
- А это русло, чем не полезное? – спросил Иван, кивая на размеренно текущую реку, на обрыве которой он стоял, с занесённой над водой дубиной, удерживаясь за одиноко растущую иву. – Рыбы валом!
- Просто, ты если решил чего-то делать, то альтернативы не ищешь, а напролом прешь – сказал Серый Волк, щурясь на солнышке.
- А всё потому, что я если начинаю хитроумные планы строить…
При слове «хитроумные» Волк хихикнул.
-… так они у меня в мелочах не сходятся, от меня, между прочим, не зависящих. Вот ты… Эх! – Ванька шибанул дубиной по водной глади. – Сам посуди, откуда мне было знать, что этот сэр Пухх, в медведя заколдованный, за мишенью малину жрать будет?
- Я, Ваня, о том, что ты не стараешься сократить прилагаемые усилия.
- Так, ежели я слабше бить буду, я её, курву, и не оглушу никогда. Эх! – дубина вновь приложилась к водной глади. – А рыбы-то хочется.
Серый Волк уже махнул на Ванькины потуги лапой, как вдруг, после очередного взмаха дубиной Иван заорал не своим голосом:
- Попал! Я попал! Шарахнул гадину! – и, откинув дубину в сторону, как был в одежде, сиганул в реку.

Волк с интересом наблюдал, как чуть ниже по течению Ванька выбирался на берег, прижимая к груди приличную, полуметровую щуку.
- Хорошенько ты её, видать.
- А то! Я, Серый, смотрю – плывет. Да так близко к поверхности! А я как раз замахнулся, совпало, понимаешь? Ну, я её шмяк! А она и всплыла. Её, правда, течением понесло. Ну, недаром же я полдня с дубиной тут простоял? Прыгнул, поймал. Вот она, красавица! Будет рыбка у нас на обед, Серый!
Щука, лежащая в траве, конвульсивно дернулась, открыла глаза, затем рот, и спросила:
- Мужик, ты охуел, что ль?
- Да! – сказал Ваня. И только в следующее мгновение у него отвисла челюсть.
А еще через миг он уже орал благим матом:
- Серый!!! Оно разговаривает! Гля! Говорящая! Рыба!
- Хм. Я, значит, когда заговорил, тебя это не удивило… - Волк обошёл рыбину кругом. – А как рыба заговорила, так у тебя паника.
- Киньте меня в реку, суки! Дышать же нечем! – подергиваясь на траве, потребовала рыбина.
- А! Глянь! Глянь! Она опять говорит! – Вновь заорал Ванька.
- Да вижу – Серый Волк склонил голову на бок и поинтересовался у трепыхавшейся щуки – А что нам за это будет?
- Ну, стандарт, будет! Ебена мать, Серый, а то ты не знаешь! Кидайте, давайте, в воду!
- Какой стандарт? – склонив голову на другой бок, продолжал допытываться Серый Волк.
Ванька, стоя рядом, с отвисшей челюстью наблюдал за сюрреалистической картиной – диалогом рыбы и зверя.
- Три жела… ла… ания испол… исполню – просипела рыбина, едва шевеля жабрами.
- Идёт! – Волк, весело, будто щенок, подпрыгнул на месте и заорал на Ивана – Давай в воду её бегом!
Ванька, находящийся под впечатлением, опрометью бросился к рыбине, подхватил в обе руки и швырнул в речной поток.

Щука, очутившись в родной стихии, несколько раз вильнула из стороны сторону, ушла на дно, затем, поднялась на поверхность, подняла голову над водой и сказала:
- Я, мужик, с тобой, ментальный контакт установлю.
- Чего она со мной сделает? – спросил Иван у Волка.
- Слушай, дурень, не перебивай.
- Как захочешь желание исполнить – просто вслух его произнеси – продолжала щука. - Главное в начале сказать: «По щучьему веленью, по моему хотенью…», а потом само желание. Только заковырка одна есть. Желание тоже в рифму произнести надо. И желательно, размер стихотворения выдержать. Понял?
- Нет. – Признался Иван.
- Ладно, Серый тебе объяснит – сказала щука, вильнула хвостом и ушла в воду.
- Я вот, чего-то не понял, Серый, мне сейчас удача улыбнулась, что ль?
- Дурак дураком - тяжело выдохнул Серый Волк.

Где-то в лесу раздавался звонкий детский голос, напевавший что-то неразборчивое.
- Это что это? – спросил Иван.
- Откуда ж я знаю – ответил Серый волк. – Пойдем, посмотрим.
Пробравшись сквозь заросли какого-то кустарника, Ваня и Волк вышли на тропинку.
Волк повёл носом и сказал:
- Пирожками пахнет.
Из-за поворота показалась девочка с корзинкой.
- От неё пирожками пахнет – мотнул Серый Волк головой в сторону девочки.
- А! – Просиял Иван. – Так у неё в корзинке пирожки!?
Волк фыркнул, подавившись смешком.
- Вань, ты… - Волк замялся, подбирая слово, но так и не нашел - …точно не притворяешься?
- Кем? – Удивился Ваня.
Девочка заметила Волка с Иваном и сбавила темп, попутно уменьшив громкость.
- Здравствуй, девочка – поздоровался Иван.
- Здравствуйте, дяденька.
- Ты чего это одна по лесу ходишь? - поинтересовался Ваня – Не страшно?
- Нет! Лес-то родной! Я тут каждый кустик, каждую извилинку на тропинке знаю.
Девчушка была – сама наивность.
- А куда идешь-то, милое создание? – спросил Волк.
- К бабушке. Пирожки несу. Маме сон плохой приснился, так она напекла пирожков и говорит, пойди-ка, проведай бабушку, узнай, всё ли у неё в порядке.
- Как зовут тебя, чадо? – вновь проявил любопытство Серый Волк.
- Маша Шапкина.
- А-а-а-а! – Протянул Серый Волк – Ну, счастливого пути, девочка.
- Спасибо. – Поблагодарила Маша и зашагала по тропинке, размахивая корзинкой с пирожками.

- Плохо дело, Ваня – растерянно произнес Серый Волк, когда девочка отошла на приличное расстояние.
- Любящая внучка идёт проведать бабушку, несет ей пирожки! Чего ж плохо? – Изумился Иван.
- А того ж плохо, что бабушка преставилась сегодня утром.
- Откуда знаешь?- посерьёзнел Иван.
- Сорока на хвосте принесла – серьёзно ответил Волк. – Сороки, они, сам знаешь, болтливые.
- Надо что-то делать, Серый! Жалко ж девчушку! Давай к бабушке бегом!
- И?
- Ну, там, на месте определимся!
- Простота и гениальность твоих планов вгоняет мой разум в состояние ступора – пожаловался Серый Волк. – Маша Шапкина по самой короткой дороге идет. Ну, из существующих. Раньше неё мы не успеем, будем сзади красться – еще заподозрит чего. А обогнать – так еще скажет потом, что это мы её бабушку на тот свет отправили.
- По щучьему веленью, по моему хотенью, деревья не мешайтесь, пред нами расступайтесь! – Вдруг ни с того, ни с сего выдал Иван.
«Желание принято. Желание исполнено. Осталось два желания». - Раздался в голове Ивана голос волшебной щуки.
- Ваня! Ты не безнадёжен! – Восхитился Волк.
- Побежали, Серый! Дорогу показывай!
И они побежали. А деревья, повинуясь стишку, покорно расступались в стороны, возвращаясь на место, почти сразу после того, как Серый Волк и Иван Дурак пробегали мимо.

- Надо было и про кусты сказать, Ваня! – получив на бегу очередной веткой по морде, сказал Волк.
- Надо было! – Согласился Иван. – Но, сказал, как сказал.
Дорога действительно оказалась короткой.
Бабушкин домик стоял с открытыми нараспашку дверями, будто приглашая войти.
- Мы на много её обогнали, Серый?
- Не думаю. Но минут пять у нас есть.
Бабулька лежала в своей кровати, укрытая одеялом, и будто спала.
- Ну? Прибежали. Дальше чего?
- Эм… задумался Иван, глядя на труп старушки в чепчике. – А если… По щучьему веленью, по моему хотенью, бабуленька давай, скорее оживай!
«Запрос отклонен – зазвучал голос щуки в голове у Ивана – желания распространяются только на неодушевленные предметы».
- Сука ты, а не щука! – в сердцах вскрикнул Иван. – Второй раз поймаю – точно съем! Сырую! Без соли! Что ж делать-то, Серый? Что делать?
- Есть вариант. – Задумчиво проговорил Серый Волк. – Однако, далеко бежать. Долго, даже если деревья расступаться будут.
- Да не томи, Серый, говори!
Вдалеке уже раздавался звонкий голос Маши Шапкиной, распевавшей веселую, под стать погоде песенку.
- Замок Кощея. Живая и мертвая вода там.
- Знаю! Знаю! – обрадовано заговорил Ванька, схватил лежавший у двери коврик, отряхнул от пыли и проговорил: «По щучьему веленью, по моему хотенью, пригодным для полета ковром стань самолётом!»
«Запрос отклонен. Сформулируйте желание конкретно. Укажите, в заклинании предмет, на который должно быть направлено волшебное вмешательство»
- А, чтоб тебя! – в сердцах выругался Ваня и выбежал вместе с Серым Волком во двор.
Пока Иван бормотал себе под нос, перебирая рифмы, Волк нашел во дворе пенек, встал на него передними лапами, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём, раздался хлопок, и с другой стороны пня упала бабушка Маши Шапкиной.
- Сегодня, Ванечка, не полнолуние – прошамкал Волк в бабушкином обличьи. - Минуток десять у меня в таком облике, а потом всё…
– По щучьему веленью, по моему хотенью, ковер, что у меня в руках, ковром стань, самолётом нах! – Выдал Иван.
«Желание принято. Желание исполнено. Осталось одно желание».
 
***

- Бабуля, я пришла! – донесся звонкий голос от калитки.
Серый Волк в бабушкином обличьи как раз утрамбовал бабкин труп в шкаф и резво метнувшись к кровати, напялил на себя чепчик и укрылся одеялом.
- Заходи, внученька – голос Бабушки-Волка старчески подрагивал.
- Здравствуй, бабушка.
- Здравствуй, внученька.
- Я тебе пирожков принесла.
- С мясом? – Спросил Бабушка-Волк, чтобы хоть что-то спросить.
- С мясом? – Удивилась Маша Шапкина. – Ты ж не любишь с мясом!?
- Да вот… - замялся Бабушка-Волк – захотелось чего-то вдруг.
- Бабуль, с тобой всё в порядке? А как же твой вегетарианский образ жизни?
- Да ну его нахрен, этот вегетарианский образ жизни! – вконец растерявшись, ляпнул Волк.
- Ой! Бабушка, ты почему ругаешься? Ты не заболела? А то маме сегодня сон плохой приснился, будто у тебя страшные волчьи зубы, страшный волчий нос, страшные волчьи уши…
- Нормальные у меня уши! – Возмутился Волк, продолжая нервничать.
- Ты сегодня корвалол пила, бабушка? А то что-то ты нервная какая-то. С тобой точно всё в порядке?
Волк, ни разу за всю свою волчью жизнь не попадавший в такие идиотские положения, стал нервничать еще сильнее.
- Нормальный я! – Еще немного повысив тон, выкрикнул он.
Маша подозрительно посмотрела на него и сказала:
- Давай-ка бабушка, температуру померяем! Где у тебя градусник?
- Где обычно – выкрутился Серый.
Маша прошла в соседнюю комнату, открыла дверцу шкафа, из которого на неё кулём свалился бабушкин труп.
Девочка завизжала, Бабушка-Волк откинул одеяло и кинулся в комнату.
Увидев двух бабушек (одну живую и одну мертвую) девочка завизжала еще сильнее. И в этот момент раздался хлопок. Живая бабушка на глазах у внучки превратилась в волка. Психика девочки не выдержала, и, внезапно перестав визжать, Маша Шапкина хлопнулась в обморок.

- Ну, что Серый, нормально всё? – поинтересовался Иван, влетая в домик и размахивая двумя склянками с жидкостью. – Я принес! Ох и грязища там! Запустение, пыль. Сад зарос, в замок паутиной покрылся весь…
- Вань, – меланхолично прервал его Волк - девочку, вполне вероятно, в дурдом свезут.
- Свезут, не свезут. Давай бабку оживлять!
Перетащив труп на кровать, Ванька приоткрыл бабкин беззубый рот и плеснул из первой склянки, бормоча себе под нос:
- Мертвая, чтобы кости срослись. - Затем откупорил вторую склянку и влил её содержимое туда же. – Живая, чтоб к жизни вернуть.
И бабка вздохнула.

***

- Вот видишь, всё с ней нормально – разглядывая из кустов Машу Шапкину, увлеченно играющую с куклой на крыльце, сказал Ваня – А ты переживал! Ну, кто детским россказням поверит-то? Мужик с говорящим волком, мертвая бабушка в шкафу...
- Знаешь, Ваня - Волк почесал лапой за ухом – Есть такая поговорка: с кем поведешься, от того и наберешься.
- И чего? – не понял Иван.
- Ты умнеешь, Ваня. Не по дням, а по часам.
- Так это ж хорошо!
- А я, исходя из этой поговорки, тупею, кажется.
- Да брось ты, Серый!
- Знаешь, я ведь, когда в бабку обернулся и с Машей разговаривал, я же не знал, как себя вести даже. Что говорить, как отвечать. Меня будто заклинило. Я такую ахинею нес…
- Ну, получилось же всё? Да? - Иван заговорщицки толкнул волка локтем в бок.
- Получилось – согласился Серый Волк слегка повеселевшим голосом. – Кстати, а ты третье желание на что потратил-то?
- На коврик.
- На коврик же второе было!
- Ну не забирать же его у бабульки!
- Я ему и сказал, что мол, по щучьему веленью, по моему хотенью, ковер, ебёна мать, хорош уже летать.
- Вот, знаешь, Ванька – совсем повеселел Серый Волк – Нормально всё! Отлично! До тех пор пока ты так рифмы придумываешь, я себя дураком не буду чувствовать!
- Правда? А вот послушай тогда…
 
Part five...:

ПЕРИОД МЁРТВЫХ (Там на неведомых. Часть пять)

– Не спать!!! – Заорал Волк в лицо Ивану. – Шухер!
– А!? Что? Кого? – Перепуганный сонный Иван протирал закисшие со сна глаза и со сна же опухшую физиономию.
– Зомби в лесу! – Не своим голосом кричал Серый Волк. – Зомби, блять! Тупые и кровожадные!
– Ох, ё…
– Хуё! Отрывай свою жопу от земли, пока нас не сожрали!
–Зачем? Кто? Как сожрали? – Всё еще сонный Иван слабо ориентировался в происходящем.
– Ты бабку Маши Шапкиной, чем поил?
– Водой. Живой и мертвой.
– А ссал в неё кто?
– Кто?
– Да просыпайся, не тупи! Ты для Василисы воду брал, помнишь?
– Ну?
– А до уровня, чем догнал, чтоб Кощей не заметил?
– А… Ты про это? – Иван расплылся в довольной улыбке, думая, что его хвалят за изобретательность. – Ну, отлил я туда чуток, чтоб до уровня догнать.
– Бабке Шапкиной из тех же чаш зачёрпывал?
– Ага.
– Ну вот! Всё! Пиздец! Зомбиапокалипсис! – Волк был явно в панике – Бабка укусила внучку, внучка – жучку, жучка – кошку... Велком, ту, сука, зомбиленд, блять!

На дальнем краю поляны затрещали кусты, послышались какие-то невнятные, не предвещающие ничего хорошего звуки. Кто-то ворчал и чавкал в кустах на несколько голосов.
– Да вставай же ты! – Вновь заорал Волк. – Кладенец твой где?
Ванька, начав осознавать, что Серый Волк не шутит, вскочил, размотал тряпицу, в которой хранил меч, приторочил его ремнем к поясу. И совладав с начавшей было просыпаться паникой, замешанной на раздражении от недосмотренного сна, почти спокойно спросил:
– Так, а шо за хуйня происходит-то?
– Происходит, Ваня. – И кивнул в сторону дальнего края поляны.

На поляну, сквозь заросли колючего кустарника уже продрались те, кто шумел. Все семеро были изодраны колючими ветками на столько, что клочья кожи кровавыми лоскутами свисали с тел. Подернутые белёсой пленкой пятна глаз всех семерых, уставились точно на Ивана и Волка.
– Ты, Ваня, не смотри, что они маленькие. Неприятностей тебе создадут, как большие, если укусят.
– Так они ж вроде б то не кусаются? – Изумился Иван.
Сначала шагнул тот, который стоял посередине и, будто по команде за ним двинулись остальные. Хромая, волоча ноги, кося в стороны, натыкаясь друг на друга, с текущей по губам и капающей на траву кровавой пеной, но уверенно приближаясь.
– Я, Ванечка, только отвлекать смогу. Надежда на одного тебя.

И завертелось.

Ванька уворачивался от нападавших, попутно нанося удары. – Первого разрубил пополам, что не помешало передней части туловища, клацая зубами, пытаться дотянуться до Ванькиной ноги.
– Голову рубить надо, Вань, – орал с другого края поляны Серый Волк, бегая от двоих, увязавшихся за ним козлят. Козлята клацали зубами и с явной ненавистью пытались блеять на Волка. – Только голову! По другому никак!
Ванька, ничего не ответив, взмахнул Кладенцом и раскроил черепную коробку ближайшему, судя по длине рожек, старшему из козлят. Большая часть головы, разбросав смачный веер грязно-красных брызг, отлетела в сторону, а туловище беззвучно рухнуло на траву.

Освоив нехитрую науку борьбы со взбесившейся живностью, размахивая мечом, как взбесившийся косарь на летнем лугу Ванька в несколько мгновений поотсекал головы своим пятерым противникам, а затем, помог Волку отделаться от еще двоих, зажавших Серого возле здоровенного дуба.

– Козлы, блядь. – пробормотал Иван, утирая пот со лба рукой.
Словно на картине переевшего белены художника, на поляне валялись семь обезглавленных тушек.
– Козлята – Поправил Ваню Серый Волк.
– Мамка ихняя, наверное, расстроится сильно – с печалью проговорил Иван.
– Угу. Уже расстроилась. Вон, пришла сказать, что мы зря здесь на поляне разделочный цех устроили.

С треском разворотив кусты, с той же стороны, с которой появились козлята, на поляну, пробуксоввыая в зеленой траве вылетела коза. Взяв изначально курс на Волка, переводящего дыхание под дубом, она явно не собиралась останавливаться.
– Серый! – закричал Иван и, прыгнув к мохнатому другу, оттолкнул его с линии атаки.
Издав утробный рык, который больше подошел бы Змею Горынычу, на всем скаку, коза встряла рогами в дуб.

Посыпались желуди.

С утробным урчанием коза пыталась высвободиться из импровизированной ловушки, однако, разгон был взят так, как нужно и ствол дуба надежно удерживал рога взбесившейся матери семерых, безвременно покинувших этот мир козлят.

– Так! – Опомнился Иван, вставая и отряхиваясь. – Ни шагу не сделаю, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит?!
– У козы вон, спроси – буркнул Волк.
– Да я серьёзно, Серый! Разбудили, наорали, взбесившееся козлиное племя натравили! Вся поляна в кровавых пазлах, в дереве коза застряла, такая же, как детки ебанутая, рычит, как белый медведь в жаркую погоду и дергается, как гондон набитый кашей, а ты у неё подробности спросить предлагаешь?

Картинно встав на одно колено, сбоку от конвульсивно дергающейся козы, Ванька заговорил:
– О бешеное животное, способное пускать слюну и уподобляться в хрюканье поросенку Борьке, который в прошлом году застрял в соседском заборе, не соблаговолите ли рассказать, что происходит, пока я не отрубил вам голову, не утруждая себя церемониями и вежливостью, которую в данных случаях рекомендует этикет?

Коза всё так же похрюкивала, а Серый Волк, глядя на Ивана изумленно-большими глазами, пробормотал:
– Мда. Демосфен – лох.
Почесал задней лапой за ухом и добавил:
– Ладно, Ванька, не серчай, я сам нервничаю. Слушай, что случилось…

На протяжении всего рассказа коза яростно, с подвыванием сопела, стремясь вытащить рога из дерева. В конце концов, Ваня, с залихватским матерком взмахнул Кладенцом и перерубил животинке шею. Тело рухнуло, а голова, удерживаемая рогами, еще некоторое время булькала, пуская слюну и издавая гортанные, чавкающие звуки.

– А до замка эта зараза не добралась?
– Вань, да я ж откуда знаю! Я последних несколько часов только и делаю, что от зомби убежать пытаюсь. А тебе хоть бы что – дрыхнешь тут на солнышке!
– Надо в замок, Серый.
Зачем?
– Василису спасать.
– Да? У неё ж взгляд неживой и всё такое? – напомнил Волк с ноткой ехидства.
– Да какое б ни было. Она жена мне. И… полцарства, к тому же.
– Если туда эта гадость распространилась, тебе теперь, что полцарства, что три четверти. Хоть два с половиной. Править-то некому и не кем.
– А это исправить как-то можно, Серый? – в Ванькином голосе чувствовалась неподдельная тревога. – Если все такие станут, что ж я один во всем царстве делать буду? Я ж с тоски помру!
– С тоски он помрёт! Ваня, я, честно говоря, в ахуе от твоей логики. Тебе вот, что не жалко никого, кроме себя?
– Жалко, – потупился Иван. – Тебя. Очень. – И пояснил. – Ты ж мечом махать не приспособлен. Тебя сразу загрызут. А без тебя мне совсем кранты. Я к тебе привязался, Серый.
– Ладно, тоску-печаль прочь! – Серый Волк вновь почесал за ухом. – Есть тут одна идея. Ты читать умеешь?
– Ну, шибко-то я грамоте не обучен, но буквы складывать могу. Я даже на березке, которая у опушки стоит, когда срамную картинку ножичком вырезал, даже подписал, что это.
Серый Волк, почти по-человечески обхватил передними лапами голову и произнес:
– Да что ж ты за напасть такая на мою голову-то!

Кощеев замок был всё так же пуст и мрачен. Не пели жар-птицы, не висели под потолком нетопыри, не горели факелы.
– Значит, смотри, Ванька, у него в северной башне библиотека собрана. И там, как я помню, есть «Трактат о мертвых». Вполне вероятно, что в том трактате и про то, как вернуть всё на свои места, написано. В любом случае, вариантов я больше не вижу.
Разыскав несколько факелов, Ванька поджег один из них и поднялся вместе с Волком по винтовой лестнице в Кощееву библиотеку, посреди которой стоял единственный стол. А на столе, словно дожидаясь Волка с Ванькой, лежал «Трактат о мертвых».
– Удача-то какая! – воскликнул Ванька, аккуратно поставив Кладенец в угол, возле одной из полок с книгами и начав расставлять факелы, в держатели на стенах.
– Да, Ваня. Видать, поговорки не врут.
– Какие?
– Народные. Про то, что тебе везти должно.

Волк читал, хмурился, а для Ивана буквы этой книги были непонятными, а уж слова из оных букв состоящие и подавно. А потому, Ванька помогал тем, что перелистывал для Серого Волка страницы.
Волк, то довольно порыкивал, то недоуменно скулил, словно щенок и просил перелистнуть на несколько страниц назад.
– Ничего не понимаю – бормотал Волк. – Корешки, бактерии, грибочки, плесень…
– А и не надо понимать! – Услышал Ванька до боли знакомый голос у себя за спиной, после чего в районе затылка вспыхнуло тысячей искр, и мир на какое-то время исчез.
 
***

Когда реальность вновь стала обретать очертания, Ванька обнаружил, что сидит в центре главного зала Кощеева замка, привязанный к стулу, а рядом, прямо на полу в ошейнике, украшенном шипами, на цепи сидит Серый Волк.
– Жив, Ваня? – поинтересовался Волк.
– Голова раскалывается. – Пожаловался Ванька. – Что это было, Серый?

– Это был я! – раздался голос парадной лестницы.
Даже в тусклом свете факелов Ванька узнал Кощееву фигуру.
– Ты ж сдох! – Изумился Иван.
– А ты меня хоронил? А лекарь заключение давал? – насмешливо поинтересовался Кощей.
– Ну, как же… – растерялся Иван. – Я же ведь в чашу с водой…
Кощей рассмеялся. И смеялся он, как показалось Ивану, очень долго.
– Ванька, ну ты ж Дурак! – привыкнуть бы уже пора. Ан нет. Тебе что не скажи, так ты во всё веришь, как дитя неразумное.
Ванька постепенно приходил в себя и уже мог задавать вопросы.
– Значит, моча на тебя не действует?
– Не знаю, Ваня, не проверял.
– Как не проверял?
– Не всем слухам верить нужно, Ваня! Ты думаешь, для Василисы настоящую живую и мертвую воду черпал? Ну да… в какой-то мере. Я ваше королевство сгноить давно хотел. Да все не мог придумать, как бы это позаковыристей сделать. В колодец отраву вылить? Так вода на Руси кристальная! Невинная! Каждый второй источник – целебный. Мигом любая гадость растворяется. Растение какое ядовитое вырастить? А я начал… а тут ты. Яблочки ж, в конце концов, должны были совсем не молодильными быть. И зависимость вызывать. Но, Ванечка, это ж селекция, это ж не одно поколение яблочек должно переродиться. А ждать я устал. Мне когда нетопырь принес весть про то, что невеста твоя из окна упавши, разбилась, так я сразу подумал, что ко мне прибегите. И совпало так, Ванька, что я как раз «Трактат о мертвых» перечитывал. Вот она, думаю, удача-то моя! Подсыпал отравы я в те чаши. Да, видать, с пропорциями переборщил. Оттого-то и глаза твоей Василисы как неживые были.

Иван слушал и не верил тому, что слышит. Он понимал, что всё, о чем рассказывает Кощей – чистая правда. Он понимал, что «Трактат о мертвых» лежал на самом видном месте не потому, что дуракам должно везти, а потому что его, просто-напросто, совсем недавно читали.

– Слух о смерти своей пустить – так это раз плюнуть. – Продолжал Кощей – Слухами земля полнится ой как быстро. Но, знаешь, Ванька, с соотношением ингредиентов напутал я. А потому не стала твоя Василиска зомби полноценной. Ну, чего оставалось? Продолжать делать вид, что я умер, да ждать, когда ты опять кого-то спасать кинешься.
– Бабушка Маши Шапкиной!? – воскликнул Иван Дурак.
– Ага – Расплылся в злорадной ухмылке Кощей. – И ты, дурачинушка, напоил Шапкину бабку уже той отравой, в которой пропорции были такие, как положено.

– И чего теперь? – Иронично поинтересовался Серый Волк. – Будешь самым умным в королевстве разлагающихся, пускающих слюни и обожающих живое мясо дебилов?
– Зачем? – Кощей явно наслаждался сложившейся ситуацией. – Я почти всех смогу к нормальной жизни вернуть. Противоядия-то ни кто не отменял. Покажу всем Ваньку, расскажу, как он вирус на свободу выпустил. Скажу, что умышленно. А там, глядишь, – Кощей потер руки, будто в предвкушении вкусного обеда, – и на Василисоньке женюсь.
Иван дернулся на стуле в припадке ярости, но путы держали крепко.
– Ты чего, Ваня? Ты ж сам ушел скитаться. Глаза тебе, видите ли, потусторонние её не понравились.
– Загрызу суку! – Кричал Иван в бессильной ярости, пытаясь высвободиться от пут.
– Удушу тварь! – хрипел Серый Волк, повиснув на впившемся в шкуру ошейнике.
– Эй, герои, а разве не наоборот? – продолжал глумиться Кощей. – Ладно, сидите тут. А у меня еще немножко работы. Противоядие почти готово. Осталась всего пара ингредиентов.
И, насвистывая незатейливый мотивчик, Кощей ушел вверх по лестнице.

Дождавшись, когда наверху хлопнет дверь, Ванька шепотом спросил:
– Серый, у тебя зубы в порядке?
– В порядке. А толку? – Ответил Волк.
– Я все придумал, Серый. – Все так же заговорщицки прошептал Иван и стал скакать вместе со стулом в сторону Серого Волка.
– Ты чего это?
– Сейчас, Серый, сейчас. – Подпрыгивая вместе со стулом, приговаривал Ванька. – Я к тебе так, со стулом, подскочу, а ты мне верёвки и перегрызешь.
– Хм, странно, по идее, я додуматься должен был. – Пробормотал Волк.
С. Кем. По. Ве. Дешь. Ся. – в такт прыжкам, по одному слогу на каждый скачёк говорил Ванька – От. То. Го. И. На. Бе. Решь. Ся. Грызи, давай.

Серый ткнулся мордой в накрученные на Ванькиных кистях узлы. Но замер.
– Ваня, а ты точно руки мыл, после того как по малой нужде ходил последний раз?
– Мыл, Серый, мыл! Ай, щекотно!
– Я ж тебя, дурака, не покусать стараюсь. – Ворчал Серый Волк, мусоля хитрый узел.
Очень быстро Волк перегрыз путы на Ивановых руках. Еще быстрее Ванька развязал ноги, примотанные к передним ножкам стула. Сложнее оказалось с цепью, удерживающей волка. Ошейник оказался литым. И каким образом он был надет на Серого – непонятно.

Ванька огляделся, увидел камин, метнулся к нему. И прикатил оттуда чурбак приличных размеров.
– Это еще на кой? – удивился Волк.
– А чем не пенёк? – Подмигнул ему Ванька. – Перекинешься, да и ошейник снимешь.
– В кого? – Спросил Волк.
Ванька встал во весь рост, уперев руки в бока, и спросил:
– Слушай, Серый, вот ответь мне честно, кто из нас дурак?
– Ты. Потому что загадками разговариваешь. – Нашелся Серый Волк.
– Ну, перекинься в кого-нибудь такого, чтоб ошейник снять.
– А! Дык, это я легко!
Волк поставил передние лапы на чурбан, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём. Раздался хлопок, освободившаяся цепь звякнула и с другой стороны пня упал Колобок.

– Серый, ну ты нормальный, не?
– Я просто подумал – пропищал Серый волк тоненьким голосом, – что у Колобка-то только голова. И мороки с шеей не будет.
– Ой, всё! Молчи! – Ванька махнул рукой, подхватил Волка-Колобка подмышку и кинулся вверх по лестнице, в библиотеку.
То ли по недосмотру, то ли будучи уверен в том, что Ваньке с Волком не выбраться, меч Кощей не тронул. Кладенец был там же, где Ванька его и оставил – возле полки с книгами.
– Ну, нелюдь поганая, трепещи! – Воскликнул Иван, воздев меч над головой.
С мечём в руке и Колобком подмышкой, Иван бросился обратно вниз по лестнице.
И выскочив в зал, наткнулся на недоумевающего Кощея.

– Время кончается, Ваня, кати меня! Как в боулинге! – пропищал Волк-Колобок
– В чем?
– Под ноги ему бросай!
Ванька, кинул Колобка в сторону Кощея и тот, почти докатившись, переворачиваясь в очередной раз, с громким хлопком, стал Серым Волком, который вцепился в Кощееву ногу.
В два прыжка подскочив к противнику, Иван, взмахнув мечём, ударил Кощея.
Меч со звоном отскочил от лысой макушки.
Не обращая внимания на терзающего ногу Волка, Кощей захохотал:
– Ванька, ты чо! Я ж бессмертный!
– И хули? – невозмутимо спросил Иван. И смачно пнул Кощея между ног. А когда тот согнулся пополам, схватил его за шкирку и несколько раз приложил головой об мраморную колонну.

– Ну вот, Кощеюшка, такова доля неудавшихся диктаторов. – Разглагольствовал Волк. – Тебе просто не повезло, что ты бессмертный. Так и будешь тут висеть, долго-долго. Да о жизни думать, о своей, о неправедной.
Обмотанный крепкими цепями, словно куколка гусеницы, с одной лишь торчащей наружу из рулона цепей лысой головой, висел под самым потолком замкового подвала Кощей Бессмертный.
Подвал замка был глубоким и сырым.
 
***

* * *

Костер радостно потрескивал, запуская в небо алые искры.
– Всё что ни делается, Ваня, к лучшему. – Выгрызая из лапы репей, разглагольствовал Серый Волк. – Не урони ты Василису из окна, так Кощей бы другой способ нашел, людей-зверей в зомби превратить. Не напои мы бабку этим зельем, то так бы и не знали, где корни этой эпидемии искать. И тогда, не факт, что всё обошлось бы.

Ванька вертел в руках несколько исписанных на непонятном ему языке листочков пергамента с рецептом противоядия. Рядом с ним стояла здоровая бутыль, в которой плескалась первая порция. На завтра было много работы. Нужно было сделать всё, чтобы период мёртвых закончился как можно скорее.

– Козу жалко. Она-то, безвинно пострадала с козлятами.
– А, коза? Ну, считай это издержками производства, которые неотъемлемо сопровождают любого, даже нормального героя. А мы ведь, как ни крути, на нормальных героев не тянем.
– Не тянем. – Согласился Иван, и пошевелил палкой костер, так, чтобы «Трактат о мертвых» разгорелся поярче. – Ты ж меня латыни этой научишь, Серый?
Серый Волк пристально посмотрел на Ивана и спросил:
– А чего это тебя вдруг к знаниям потянуло?
– Да понимаешь, – Ванька стыдливо вынул из-за пазухи книгу, прихваченную в Кощеевом дворце, и протянул к Волку. – Картинки многообещающие. Ну, о-о-очень хочу знать, что написано здесь.
– Kama Sutra – прочитал Волк и хихикнул в лапу. – Вань, поверь, это не та книга, ради которой латынь учить нужно. Тут картинок достаточно!
__________________
 
Part six...:

- Вы тут, папенька, бухать изволите, а Ваня на заднем дворе опять что-то несуразное мастерит!
Король поднял мутный взгляд на Василису.
- Он чей муж? Твой? Или мой?
- Мой – опешила Василиса.
- Ну, вот пойди и ёбни его сковородкой по голове, раз тебя что-то не устраивает. – Царь долил вина в бокал. - Не видишь, я в депрессии.
Василиса нахмурилась еще больше, развернулась, и пробормотала уходя:
- Понахватаются слов заморских, разговаривать невозможно. Есть же такие великолепные слова, как тоска, печаль, кручинушка…
Голос дочери стих, затерявшись в коридорах замка.

Интересно, чего Ванька на этот раз удумал? Как попала к нему в руки библиотека из Кощеева замка, так и началось беспокойное время. Нет, оно-то с пользой даже иногда чего-то мастерилось. Как, например, зеркала в одно место смотрящие. Как голову под эти лучики сунуть супостату какому, так в миг, одна черепушка от неё. И мозги внутри печеные. А про доску стирочную, это, конечно зря. Бабам-то, поди, стирать по этой досточке ребристой, сподручнее. Однако, за счет этого, языками времени у них чесать побольше стало. А это не к добру. Незачем бабам разговаривать. Делами пущай лучше занимаются.
Король встал с трона и пошел на задний двор посмотреть, чего зятю на этот раз в голову взбрело.

- Чего теперь творишь, Ванька?
- Да вот – Иван кивнул в сторону кучи хлама – Анакинский Ведроид.
- Это что за ерунда такая?
- От чего ж ерунда? – Ванька выудил из кучи хлама изрядно погнутый, но всё еще блестящий самовар и принялся прилаживать его к конструкции из ведер. – Будет по хозяйству помогать. Со стола убрать, али кровать застелить. Дрова нарубить, опять же.
- Вань, на тебя Василиса жалуется.
- Баба – пожал плечами Иван, - чего с неё взять-то? Ей, как не делай, всё не так. Только и знает, что визжать дурным голосом.
В воротах показался Серый Волк. В зубах у него была холщёвая сумка. Бережно положив её у Ивановых ног, Волк сказал:
- Всё как ты просил, Ваня.
- Это хорошо. А листы жестяные, когда будут, кузнец не сказал?
- Говорит, к вечеру.
Иван достал из принесенной Волком сумки несколько деталей и принялся прилаживать их к уже закрепленному самовару.
- И, на кой хрен, тебе, зятёк, всё это сдалось? Кровать застилать – девки сенные есть. Дров нарубить – вон крестьян сколько. Что тебе всё не так?
- Ну а чего? Удобно же! Приедет к вам этот, как его, Луи шестой, а вы ему диковину такую! А хочешь еще – изволь купить. Экспорт наладим, деньги рекой потекут. Вон, одних только досок стиральных на прошлой неделе, купец Пузомятников, триста штук взял, да и купил!
Царь тяжело вздохнул, признавая неоспоримость аргументов, и спросил:
- А, всё ж таки, почему Ведроид, Ваня?
- Ну, как же! Большую часть деталей из старых ведер сделали! – Сказал Иван и похлопал ладонью по торсу железного человека.
- А Анакинский-то почему?
- Ну… - протянул Иван – тут один человек обещал, что так и назовет.
- Какой человек? – не понял король – Кому обещал?
- Ой, царь-батюшка, вы его всё равно не знаете. – Отмахнулся Ванька от назойливого тестя.

- Сомнения меня, Ваня, терзают – говорил Серый Волк, обходя готового ведроида вокруг и разглядывая его со всех сторон. – Уж, как-то много деталей не совпадает с первоначальным чертежом.
- Ну, Серый, ну сам подумай, ну какой кузнец взялся б выковывать эти кругляшки? А тут вон - Ванька, уже в который раз, постучал кулаком по самовару – готовый корпус. Начинку только внутрь клади и готово.

Несмотря на всю Ванькину уверенность, по настоянию Серого Волка испытания перенесли в лес.
Погода, ясная с утра, вдруг начала меняться. А когда телега с ведроидом приехала на поляну, небо уже заволокло тучами.
- Дождь будет, Ванька – сказал Волк.
- Успеем.
- А, может, отложим, а?
- Да чего ему станется! Вон, плащиком прикроем и нормально. У него ж детальки в чугунке. Чугунок донышком вверх. Всё продумано! – Ванька установил чугунок поверх самовара.
- Ой, Ваня-Ваня! Ну, делай, как знаешь. Но только смотри, я предупреждал.
Ведроида поставили в центре поляны, Ванька водрузил чугунный котелок с «лихими деталями» на то место, где должна была находиться голова.
- Почему детали-то лихие, Серый?
- Не знаю, где их Кощей взял, но нутром чую, очень далеко отсюда.
- В три-двенадцатом, что ль?
- Дальше, Ваня, гораздо дальше.

Свинцовая вата туч уже давно нависла над поляной, роняя крупные, но редкие капли. Где-то, совсем рядом заурчал, будто еще до конца не уверившись, что настало его время, гром. На одно единственное мгновение тишина обволокла поляну. А потом на землю устремился водяной поток, сопровождаемый громовым раскатом, наконец-то прозвучавшим во всю свою небесную мощь.
Серый Волк прижал к голове уши.
- Едрить-твою-через-забор-ведром-в-корыто! – Закричал перепуганный Ванька, почти не слыша себя, и устремился под ветви того самого дуба, в котором до сих пор, встряв рогами, торчал череп взбесившейся некогда козы, оставив ведроида мокнуть в центре поляны.
- Мда. Наверное, с запуском придется повременить. – Пробормотал себе под нос Иван.
- А я говорил – язвительно согласился Волк. – А я предупреждал. Но, кто ж меня слушать будет-то?
- Да Серый – Согласился Ваня. - Ты всегда всё наперед знаешь. И это бесит.
- Это, Ванечка, потому бесит, что сам-то ты мозгом не пользуешься.
- Я пользуюсь! – Обиженно возмутился Иван. – Я даже вон, сначала документацию почитал и только потом…
Завязавшийся было спор, прервал белый хлыст молнии, внезапно щелкнувший по поляне и окутавший мокнущего ведроида разрядами электричества. Еще раз, словно, прощаясь, ударил гром. И гроза поползла прочь.

Последние всполохи электричества пробежались вокруг чугунного котелка, служившего ведроиду головой, и сошли на нет. Затем, ведроид повернул голову, пошевелил рукой, развернулся и побежал в лес.
- Побежала хуйня железная! – Восхищенно закричал Иван. – Ты видел, Серый? Видел?
- Видел. – Буркнул Серый Волк. – Сейчас, видать, и мы побежим.
- Куда? – не понял Иван.
- Догонять твою хуйню железную.

Ведроид оказался хитрой бестией. Переходил вброд ручьи, резко менял направление, возвращался по своим же следам, скакал на несколько метров в сторону, тем самым сбивая Серого Волка со следа. Они бы так и вернулись ни с чем, если бы в очередной раз, не рассчитав высоты прыжка, ведроид не ударился бы чугунком об ветку дерева, напрочь себе этот чугунок снеся с корпуса.
По дороге домой, покачиваясь в телеге из стороны в сторону, голова непрерывно бубнила что-то на неведомом языке. Среди неизвестных слов, время от времени, проскакивали и абсолютно бессмысленные фразы на русском: «Ёбаные микросхемы», «СиТриПиО - мудак» и «Дарта Вейдера в императоры!». Так продолжалось почти до самых ворот замка, в который Иван Дурак и Серый Волк вернулись, когда уже совсем стемнело.
Убедившись, что голова-чугунок перестала подавать признаки жизни, Ванька наскоро прикрутил оную к корпусу и со словами:
- Завтра будем разбираться.
Побрёл в спальню.
 
***

А утром, выглянув из окна, Ваня увидел привязанную к столбам стражу, сенных девок, выстроенных у забора в одних исподних рубахах, и Царя-батюшку, стоящего у колодца, в кандалах, притороченных к колодезному валу. По двору, чеканя шаг, ходили ведроиды. Их было много. Если бы у Вани в тот момент спросили, сколько он видит ведроидов, хотя бы приблизительно, то, не обременяя себя математическими подробностями, Иван бы ответил: «Дохуя». И был бы прав. Ведроидов было дохуя.

Быстро натянув портки и схватив меч, аккуратно ступая, дабы не разбудить Василису, Иван подкрался к двери и приоткрыл её. У двери сидел Серый Волк.
- Серый, что за…
- …хуйня в королевстве творится? – Закончил зверь начатое Иваном предложение.
- Ага. – Согласился Иван.
- Ведроиды атакуют. – Невозмутимо сообщил Волк.
- Кого?
- А то ты, блять, в окно не видел, кого!
- И чего делать, Серый?
- Если б за каждый такой вопрос тебе давали подсрачник, ты бы лет до пятидесяти спал только на животе.
- Так, а откуда их столько? – проигнорировал комментарий Волка Иван.
- Один собрал второго, потом они вдвоем собрали еще по одному. Потом четверо – еще четверых. Но знаешь, Ваня, есть и плюсы.
- Плюсы? – Ваня оторопело таращился на Серого Волка.
- Ага, плюсы. На заднем дворе, где ты мастерскую себе устроил, барахла совсем не осталось. Там чистота и порядок.
- Кто там, Ваня – подала сонный голос Василиса.
- Спи. Серый это.
- Угу… опять будете чепуху мастерить какую-нибудь – пробормотала Василиса, и, перевернувшись на другой бок, сладко засопела.
Иван вышел в коридор и прикрыл двери.
- И все-таки, Серый, чего делать-то теперь? – вновь спросил он у Волка.
- Кто б знал, Ванечка. – Тоскливо протянул Серый Волк.

Крадучись, Иван Дурак и Серый Волк пробрались на задний двор, где обнаружили одного из ведроидов, старательно прикручивающим самому себе левую ногу, состоящую из остатков хлама, которого на заднем дворе почти не осталось.
Ванька в два прыжка оказался рядом, взмахнул кладенцом и чугунок-голова, с глухим звоном и невнятным матерком упала на землю.

Подхватив чугунок, Ванька открыл погреб и быстро, пока не заметили, спрятался там вместе с Серым Волком. В погребе Ванька пристроил голову на приоткрытую кадку с солёными огурцами.
- Ничего не понимаю – пробормотал Иван, - все финтюльки на месте, от чего оно всё так?
- Всё, Ваня, да не всё. – Серый Волк, встав на задние лапы, оперся передними об кадку и засунул свой нос в чугунок. – Смотри, видишь, железочки наискось стоят?
- Где? – Ваня близоруко прищурился.
- В чугунке. Видать электричество по катушке не с тем напряжением идет. И вот результат: враждебно настроенная армия человекоподобных роботов, собранных из подручных материалов.
- Я ж их всех не победю – растерялся Иван.
- Нет такого слова «победю», Ваня. Наш народ всегда гуртом решал проблемы такого характера, а потому, в будущем времени у данного слова есть только множественное число. «По-бе-дим». Понял?
- Я ж их всех не победим. – Поправился Иван. Но смутился, оттого, что вышло еще тупее.
- Да. Ты непобедим – хихикнул Серый Волк и добавил себе под нос. – В своей придурковатости.
- Вариантов у нас, Ванечка, два. Или выходить на ратный бой прямо сейчас, имея в арсенале твой кладенец и мои зубы, или… - Серый Волк помедлил.
- Или?
-…Или сдаваться.
- Русские не сдаются! - сказал Иван и неловко взмахнув мечем, зацепил чугунок, который с глубокомысленным «бульк» присоединился к компании солененьких огурчиков в кадке.
- Хм… Маринованный человекоподобный робот… - задумчиво пробормотал Волк – это любопытно.

Двери погреба с грохотом распахнулись и оттуда, с нецензурным боевым кличем и утробным рычанием выскочили человек и волк. Стрелой пролетев через весь задний двор, они обогнули замок и ринулись в гущу стоящих строем ведроидов. Всякий взмах меча оставлял за собой разрубленные на непропорциональные части железные тела, металлические руки и ноги разлетались в разные стороны. Волк, вцепившись зубами в металлические конечности, оставлял на них глубокие, а часто и сквозные отметины, дергал в остервенении лобастой головой, выдергивая стальные ноги или руки из пазов, обездвиживая, валя на землю спятивших железных монстров. Лязг, скрежет, волчий рык и матерная брань Ивана, впавшего в состояние боевой эйфории, эхом отлетали от стен. Однако, ведроиды, будто и не думали заканчиваться.
И в тот момент, когда, казалось бы, горький исход этой сюрреалестичной битвы был уже предрешен, когда из Ванькиных рук был выбит меч, а Серый Волк, зажатый в угол, отчаянно скалил пасть на нескольких атакующих железных монстров, из спальни на третьем этаже раздался истошный, испуганный визг Василисы.
- ВАНЕЧКААААААААААААААААА!!!
И все ведроиды, как один, замерли.
В воцарившейся тишине раздался возмущенный Ванькин голос:
- Проснулась, ёб твою мать.
- Ультразвук, однако – пробормотал Волк, яростно чухая задней лапой ухо. – Я думал у меня голова лопнет.
Подняв меч, Ванька со злобой пнул одного застывшего ведроида, второго, плюнул на третьего и пошел отвязывать дружину.

***

- Вы тут папенька алкашить изволите, а Ваня на заднем дворе…
- Ну, так муж-то, твой?! – заорал царь, прервав Василису на полуслове. – Возьми сковородку, да и ёбни его по башке! Хотя…- царь посмотрел в потолок, будто, что-то подсчитывая в уме. – Лучше, принеси-ка мне сковородку, доченька. Я сам.
 
Part seven...:

«Прямо пойдешь – смерть встретишь.
Направо пойдешь – коня потеряешь».
А вот третья строка, немного потертая временем, гласила:
«Налево пойдёшь – ягод д…хуя найдёшь».

– Налево! – уверенно сказал Иван. – Приключений не найдём, так хоть ягод соберем!
– Там же неизвестно чего ожидать! – Возмутился Серый Волк
– Ну как это, неизвестно? Ягоды. Написано же! В конце концов, как говорится, «Всякий мужчина имеет право налево!» – Заявил Иван.
У волка округлились глаза.
– Во как ты завернул-то!
– Ну не прямо же! – парировал Ванька – Мне, между прочим, еще пожить охота.
– Вань, а может быть, лучше направо? – предложил Серый Волк. – Коня-то у нас всё равно нет. А значит, мы ничем не рискуем. Чего-то мне эти ягоды уже заочно не нравятся.
– Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! – нравоучительным тоном ответил Иван.
Волк посмотрел на него удивленно и спросил:
– Где ты этих присказок нахватался?
– Книжку взял в кощеевой библиотеке. «Крылатые выражения три-одинадцатого королевства» называется. Там что ни строчка, так не в бровь, а в глаз!
– Вань, а в этой книжке не написано, что из тех, кто рискует, шампанское не всем доводится попробовать?
– Нет.
– Вот и пойдем-ка, брат, направо.
– Налево! – упрямо повторил свой выбор Иван, закидывая котомку на плечо.
И Серый Волк, обреченно вздохнув, поплёлся следом за Ванькой.
Спустя несколько километров дорога превратилась в тропинку, а та, в свою очередь, затерялась в начинающемся болоте, на котором в изобилии росли неизвестные, но очень вкусные на вид ягоды.
– Вкуснятина! – пережевывая жменю ягод, заявил Ваня.
– Ты б, Ванька, не увлекался.
– Чего? – изумился Иван – Ты про то, что не мытые?
– Да хуй с ним, что не мытые! – взбеленился Волк – Они ж незнакомые! Хорошо если просто понос тебя проберёт.
– Не проберёт! – уверенно заявил Ваня и сгреб с куста еще горсть ягод.

Неладное Иван почувствовал в спальне, когда не заснул, как это бывало, после второй палки, а, не вытаскивая члена из Василисы, пошел на третий заход, а следом за ним, даже не попив водички, и на четвертый.
Василиса же почувствовала неладное, когда Ваня не остановился и после шестого раза.
– Ваня, чего это с тобой? – устало и прерывисто дыша, поинтересовалась довольная, но уже не жаждущая продолжения жена. – С брачной ночи тебя таким не помню.
Казалось бы, пора уже успокоиться и мирно заснуть, положив ладонь на упругую грудь Василисы, однако, хотелось совсем не спать.
– Я тоже не помню – признался Иван, выгибая Василису в позу плакучей ивы и пристраиваясь сзади.
– Ваня, ты заебал. В прямом смысле этого слова – нервно сказала Василиса после восьмого (или девятого?) захода.
– Я сам заебался, признался Ваня. – Но остановиться не могу.
Утро застало Ивана разглядывающим свой не желающий терять эрекцию член.
«Лучше бы я просрался» – думал Ванька.

– Значит, смотри, чего я нашел – аккуратно разжав челюсти, Волк положил перед Иваном книгу. – Девяностая страница.
Иван, стыдливо прикрывший одеялом причинное место, открыл книгу в указанном месте. Иллюстрация во весь лист ввела его в ступор. Там был изображен тот самый камень. И третья строчка надписи там была видна целиком.

«Налево пойдёшь – ягод для хуя найдёшь» – гласила она.

– Ягод не дохуя, Ванечка, а для хуя! А вот если перевернешь еще три странички, как раз и узнаешь, что это за ягоды.
– Растение «Стояк заветный»… для лиц мужского полу, которых покидают силы… – читал Ванька, водя пальцем по строчкам. – По одной некрупной ягоде за час до полового акта…
– А ты сколько съел?
– А я не считал – грустно ответил Ваня и поправил одеяло. – И чего делать теперь, Серый?
– А ничего. Ждать, когда действие ягод пройдет.
– А когда оно пройдет? Я же их много съел. Оно ведь долго будет проходить, действие-то.
– Ну, значит, будешь долго ждать.
– А как же я по малой нужде ходить буду? С таким делом-то… – Иван показал глазами в область паха.
– А вот это действительно проблема. – Согласился Волк. – Я тут, кстати, еще порылся в библиотеке кощеевой и знаешь, чего нашел?
– Чего?
– Есть мнение, что действие ягод можно ослабить.
– Чем?
– Ты не поверишь, Ваня…
– Ну говори, не томи, Серый!
– …Алкоголем.
Глаза Ивана лукаво заблестели.

За следующую неделю выяснилось, что до тех пор, пока алкоголь гулял по крови Ваньки Дурака, эрекция пропадала и никакие ухищрения не могли вернуть оную обратно: ни яростные попытки онанировать, ни подглядывание за купающимися в озере нагими молодухами.
Однако, стоило Ваньке начать трезветь, как в штанах снова становилось тесно, а на люди показываться стыдно.

Утро Иван начинал с того, что пока все спят, со стоящим и несгибаемым, как многовековой дуб, членом, пробирался в погреб и откупорив очередную бутыль с вином делал несколько смачных глотков, закусывая огурчиками из первой подвернувшейся кадки.
Многие стали коситься на вечно пьяного Ваньку и шептаться у него за спиной. Мол, мало того, что дурак, так еще и к хмельному зелью пристрастился. Иван и сам понимал, что пора остановиться. Но страх перед собственной потенцией упорно гнал его каждое утро в погреб.

– Ты б это, заканчивал бухать, Ваня – сказал ему как-то Серый Волк.
– Страшно, Серый. По утрам просыпаюсь – стоит. И я всё думаю, вдруг на весь день такое! Да и Василиса, как видит, что я готов, так и набрасывается. А мне уже эти поебушки во где сидят – Иван провел рукой по горлу, показывая насколько его утомил секс.
– Бухать, чтобы не трахаться – пробормотал Серый Волк. – Ты сейчас, Ваня, Фрейду всю его теорию сублимации с ног на голову поставил.
– Какому такому Фрейду?
– Зигмунду. Карловичу. Ладно, не отвлекаться. Ты в курсе, что уже месяц прошел? Какие б они не были ядреные, ягодки-то, вышли из организма. И стоит по утрам у тебя, потому что утренняя эрекция явление обыденное для любого мужика.
Однако, слова Серого Волка должного действия так и не возымели.

***

На следующее утро, выйдя из опочивальни, Василиса увидела сидящего рядом с дверью Серого Волка.
– Серый, ты Ваньку моего, дурака, не видел. Куда он бегает-то по утрам?
– А ты в погребе посмотри, Василисушка.
– С чего б его в погреб-то занесло?!
– А ты посмотри, Василисушка, посмотри.
Спустя 10 минут в погребе раздавались звуки, отдаленно напоминающие озвучку дешёвых китайских боевиков. И вскоре, открыв двери погреба лбом, Ванька вылетел оттуда в лучших традициях вестернов с Клинтом Иствудом.
– И еще раз тебя тут увижу – донеслось из погреба, – побью по-настоящему!

***

– Серый, Ванька опять в погребе?
– Как можно, Василисонька? Он твоим просьбам всегда внемлет и исполняет их неукоснительно. Нельзя в погреб, так он и не будет лазить.
– А где он тогда, окаянный?
– Не знаю. Но повар наш с утра изрядно подпитый. Завтрак царю-батюшке шибко пересолил и пригоревшим подал.
Спустя несколько минут кухня ходила ходуном, словно внутри начался маленький смерч. Звенела битая посуда, громыхали кастрюли, а через мгновение, в окно, не без помощи Василисы, вылетел повар. Спустя еще несколько секунд и пары ударов чем-то железным по чему-то живому, через соседнее окно, но уже по собственной инициативе, выпрыгнул Иван.
– Увижу вас вдвоём – кричала Василиса, размахивая сковородкой, не посмотрю, что кашеваришь знатно – утоплю в собственном борще! – И обращаясь к Ивану – А тебя, алкоголика проклятого, сковородкой приласкаю!

***

– Ну и где он на этот раз?
– А на рыбалку пошел.
– Ну, слава богу, образумился, ирод.
– Правда, ни сетей, ни удочки не взял, почему-то. – Лукаво улыбнулся Серый Волк.
– И как же он рыбу ловить будет?
– А может он не рыбу ловить пошел?
– А зачем тогда?
– А ты проверь, Василисонька. – Хихикая предложил волк. И добавил шепотом. – Леща-то он, я думаю, сегодня точно поймает. И не одного…

***

– Не пойму, как она меня находит-то? – Ванька озадаченно чесал затылок.
– Да ну ничего сложного, Ваня. Есть такое понятие, как женская интуиция. Она, в отличие от женской логики сбоев не даёт.
– Ушел бы, да люблю её.
– Больше чем водку?
– Спрашиваешь! Конечно больше!
– Ну, так бросай бухать, Ваня!
– Да ну сам уже думаю, пора завязать, до праздников-то...

***

– Серый, а где это Ваньку носит?
– Ой, Василиса, успокойся – отмахнулся массивной передней лапой Волк – Завязал он, ты что, не поняла? И хорош по утрам бегать, да выискивать его. Недоверие – первый шаг к разводу. Вон, сенокос в разгаре, а Ванька твой с утра с косой не расстаётся. Пожрать бы мужу отнесла лучше…

***

– Серый, а Ванька...
– Вася, вяжи! Он до праздников ни-ни. Гарантирую.

***

Иван стоял перед Василисой с заветной бутылью в одной руке и свежим огурчиком во второй. На лице его была та самая гамма эмоций, которая, наверное, должна была быть у ССовца, вышедшего из штаба в белорусский лес по большой нужде, и в момент снятия штанов напоровшегося на случайно проходивший мимо партизанский отряд.
– Поставь где взял! – угрожающе покачивая сковородкой в руке, сказала Василиса.
– Дык, праздник же – вяло запротестовал Ванька.
– Праздник, Ванечка, это когда радость и веселье у всех – Василиса, перехватив сковородку поудобнее, подошла еще на шаг. – А я могу сейчас одним взмахом весь праздник перечеркнуть. Потому что на поминках люди не радуются.
– За то на поминках о человеке только хорошее говорят – встрял в разговор внезапно появившийся Серый Волк. – Вот будешь ты такая сидеть на поминках, слушать, как Ванька бабушку Маши Шапкиной спасал, как Кощея усмирил, да всякие разные истории, про доброту Ванькину и рыдать будешь горько, понимая, что ни за что ни про что такого доброго и наивного человека загубила.
В Ванькиной голове слова Серого Волка мгновенно превращались в картинку. Ему живо представился длинный стол, всхлипывающий, расплёскивающий вино царь, жена с зареванным лицом, голосящая классическое «на кого ж ты нас покинул…». Вторящие ей сенные девки. Молчаливые дружинники с суровыми лицами, по которым текут скупые мужские слёзы.
А в центре стола красивый Ванькин портрет с черной ленточкой.
-Брррр – передернуло Ваньку от нарисованной в голове картины. – Я лучше, это, на место бутыль-то поставлю. Чего-то расхотелось…

©VampiRUS
 
Part eight...:

***
– Ну тебя, Ваня, нахуй, с такими шуточками! – пробормотал Серый Волк внезапно выскочившему из темного коридора Ивану.
– Я ж не со злым умыслом, Серый.
– Угу. Не со злым. Но и без доброго. Ты хоть на секунду серьезно задумывался, зачем мы тут? – начал отчитывать напарника Серый Волк.
– Ясен пень, не на экскурсии. – Уверенный в понимании ситуации сказал Ваня. – На вурдалака охотимся.
– Это, Ваня, у нас вурдалаки. А тут, можно сказать, Вурдалачий папа! Упырь всех упырей, я б даже сказал!
– Да хоть вурдалачья мама! – самоуверенно ответил Ваня. – Чеснока боится, от осины дохнет, на солнышко выходить не может. Ни чем от наших не отличается.
– Да вот и нет, Ваня. Этот, как ты его назвал, вурдалак, силен и хитер. Сильнее чем десяток ярмарочных силачей и хитрее Гришки, которому ты, дурья твоя башка, чуть кольцо свое обручальное в шахматы не проиграл…
– Так я б и не проиграл – возмутился Ванька – он у меня обоих коней с доски увел. Да и по лицу видать, что цыгане в роду у него были.
– …может управлять стихией, насылая туман или даже бурю, – продолжал рассказывать Волк, не обращая внимания на Ванькин комментарий, – и управлять животными и гадами пресмыкающимися. Так что, ты б тут не хорохорился, Вань, а?
– Я и не хорохорюсь. Это ты паникуешь зря. Чеснока я наелся? – Иван дыхнул в сторону Волка.
– Наелся. – Поморщившись, согласился Серый.
– Осиновый колышек не забыл?
– Не забыл. – Бросив хмурый взгляд на метровое бревно с человеческую ногу в обхвате, грубо отесанное с одной стороны, вновь согласился Волк. – Только, сдается мне, Ваня, ты его в упыря-то не воткнешь, по причине неудобности.
– И не собирался, Серый. Я его так просто пиздить буду.
– Ну, в данном случае можешь и со всей своей дури, – одобрил Волк. – Это ж не переводчик трансильванский…

***

– Сдаётся мне, я сейчас кого-то уебу. – Пробурчал Ваня себе под нос, разглядывая собственный, не малых размеров кулак.
– Кого из двоих, Ваня? – С ехидцей прошептал сквозь зубы сидящий рядом Волк.
– Толмача. – Всё так же хмуро проговорил Иван.
– А посла ж, почему нет?
– Посол старенький, и рассказывает то, что ему по должности положено рассказывать. А этот, сука, когда переводит, на мою жену пялится.
– Взглядом, Ваня, синяков не наставишь.
– Ну да. Взглядом не наставишь. – Задумчиво разглядывая свой кулак, согласился Ваня.
Встав со своего стула, стоящего по левую от Царя руку, Иван Дурак уверенно шагнул к толмачу и ударил.
– Хук. – Констатировал Серый Волк, почесывая лапой за ухом. И добавил. – Нокаут.

***

– Ну и неча было на Василису зенки свои таращить – возмутился Иван, вспоминая масляный взгляд толмача, скользивший по Василисе. – Повторись такое, я б его всё равно ударил, даже если б знал, что нас сюда на Дракулу этого охотиться отправят.
– Я понял, Ваня, ты – прямой человек, а не дурак. Что, впрочем, очень часто и делает тебя дураком.
– Тихо! – Иван насторожился. – Слышал?
Где-то в глубине темных коридоров раздался детский плач, пронесся эхом мимо Ваньки с Волком постепенно удаляясь, становясь тише, пока не сошел на нет.
– Не иначе, этот вурдалачий папа себе на ужин дитятю безвинного приволок. Да и оставил тут до вечера. – Поделился своими измышлениями Иван. – Спасать надо ребенка-то.
И перехватив поудобнее обтесанное с одной стороны бревно, Ванька уверенно зашагал по мрачному сырому коридору.
– А если это не ребенок? – семеня за ним, предположил Серый Волк.
– А кто ж по-твоему?
– Да кто угодно. Я ж тебе, Ваня, говорю: Дракула – отец лжи и хитрости. И может на любые ухищрения пойти, чтобы себя от тебя, дурака, обезопасить.
– Боится, значит – констатировал Ванька и расплылся в довольной улыбке.
Коридоры, причудливо переплетаясь и играя эхом детского плача, вывели Ивана с Волком к лестнице, крутой спиралью уходящей в подвал.
– Темень жуткая – пробормотал Иван и шагнул вперёд, доставая из-за пазухи перо жар-птицы из Кощеева сада. Свет от пера унылыми бликами отражался от заплесневелых стен.
– А паутины-то, паутины. Он, видать, от грязищи-то и одичал, да на людей бросаться начал. А убирался бы по субботам, так глядишь, и характер бы в чистоте у него получше стал.
Серый Волк, слушал Ваню, скорчив гримасу, аналогом которой на человеческом лице мог быть как панический ахуй от происходящего, так и восхищение чем-то диковинным, доселе не виданным. А Иван тем временем продолжал разглагольствовать.
– Вот я, к примеру, как грязь во дворце вижу, так у меня настроение портится в труху. Ну, в самом-то деле! Просыпаешься и бардак вокруг тебя, паутина в лицо... бр-р-р-р. Поневоле нервничать станешь. Я так думаю, ему наших сенных девок надо сюда.
– Угу, – хмуро согласился Волк, – Он рад будет, девкам-то.
– Естественно! Они и порядок наведут, и белье этому дурню перестирают, и еды наготовят… да и просто поглазеть на них любо-дорого. Они ж у нас как одна, – Иван мечтательно закатил глаза – кровь с молоком!
– Особенно кровь. – Все так же хмуро заметил Серый.
– Ну, тут оно да. – Согласился Иван. – Лучше б было, если б ведроидов собрать да настроить удалось. Однако, видишь, как оно обернулось-то всё…

***

После официального приема, как водится, был банкет. Престарелый посол мирно дремал в углу, невзирая на шум, который подняли дружинники, горланящие какую-то залихватскую песню, переводчик от обилия яств и вин быстро сполз под стол, где, пустив слюну, и заснул в обнимку с любимым царёвым псом.
– Слушай, Серый, я основную мысль разговора уловил, что про ведроидов, а больше ничего не понял. Объясни, а? – хрустя солёным огурчиком, попросил Иван.
– Да чего там объяснять. Купить хотят, ведроидов твоих.
– Так нету уже – развел руками Ванька. – Они неуправляемые получились, ты сам видел…
Волоча по полу края мантии, к Ваньке подошел Царь.
– Ну что, Ваня, соберешь ведроидов-то с десяток?
– Так вы ж, царь-батюшка, сами велели чертежи сжечь, пепел съесть, а потом по ветру развеять!
– Велел. – Согласился Царь. – Теперь вот, обратное велю. Соседям нашим трансильванским, ну очень уж надо. Они за решение своих проблем хорошо заплатить готовы. А я, как Царь, такой выгоды для казны упускать не имею права!
– Дык нету возможности! – развел руками Ванька – Я ж пепел-то развеял, как было велено. Сразу как он из организма вышел.
Серый Волк брезгливо поморщился, вспоминая как Ваня, неукоснительно исполняя требование царя, развеивал переваренный пепел.
– Это, Ваня, не моя забота. Не соберешь, так сам пойдешь с ихним Дуракулой разбираться. Благо, фамилии у вас схожие. Ты – Дурак, он Дуракуло. Глядишь, и договоритесь до консенсуса.
И лихо допив остатки вина, Царь зашагал обратно к столу.
Ваня вопросительно посмотрел на Серого Волка. Тот печально вздохнул и понятным Ваньке языком изложил суть проблемы:
– Есть в соседской Трансильвании нечисть, навроде нашего Кощея. Только Кощею живая да мертвая вода жизнь продлевала, а этот, трансильванский, изловчился из крови нужные компоненты добывать. И, чтоб жизнь вечную обрести, повадился людей губить без меры. Силы много, да и колдовством балуется. Военных людей сначала меж собой драться заставил, а после понадкусывал всех, да как котят раскидал. Вот и пришли трансильванцы за ведроидами, в надежде, что железным он сделать ничего не сможет, и они его одолеют. А так как царь наш уже заявил, что для тебя это дело плевое, то тебе и отдуваться.
– И хотел же этого толмача сразу уебать – тяжело вздохнул Ванька, – пока он не объяснил, чего им надо. Теперь расхлебывай.
– Вань, ну что тебе, впервой, что ли?
Ваня встал, и дожевывая огурчик, согласился:
– Не впервой. А значит, пойду-ка я его еще разочек уебу. – И в ответ на вопросительный взгляд Серого пояснил – Один раз, два раза, три… все равно уже от командировки не отвертишься.

Вскоре из под стола с визгом выскочил любимый царев пес. Следом за ним – с круглыми от ужаса глазами трансильванский переводчик. Следом, из под стола вылез Ванька. Но гнаться за толмачом не стал. Просто крикнул вслед:
– Я тебя, сука, всю дорогу пиздить буду!

***
 
Сверху